– А ну-ка, – сказала мама, отступая. – Дай я на тебя взгляну.
Нана с недовольной гримасой повиновалась. Ее большие голубые глаза, похожие на глаза заводной куклы, смотрели в какую-то точку, затерявшуюся по ту сторону небосвода.
– Ты очаровательна, – изрекла наконец мама.
Наклонившись, она звучно поцеловала ее. Папа присел на край ванны и поднял девочку. Нана молча позволила ему это. Время от времени она поворачивала голову и снова гляделась в зеркало. Хасинта смотрела на нее с восторгом. Поставив девочку на пол, папа тоже захотел ее поцеловать, но она подняла страшный крик:
– Ты – нет!
Полная уверенности в себе, Нана горела нетерпением поскорее выйти из дому на улицу. Привстав на цыпочки и не обращая внимания на мамины увещевания, она потянула ручку двери. Викки подхватила ее на руки и понесла вниз по лестнице. Панчо еще играл со своими револьверами; увидев сестер, он спрятался за кресло гранатового цвета.
– Пум! Пум! – сказал он. – Убиты.
– Ты еще не готов? – крикнул ему папа с лестничной площадки. – Марш переодеваться!
Панчо осторожно высунул голову из-за кресла и посмотрел вверх, словно не понимая.
– Переодеватьша? Жачем переодеватьша?
– Полагаю, ты не думаешь в таком виде идти в церковь?
– Да, я думал идти так, – ответил Панчо. – Карлитош тоже, у него коштюм маршианина.
– Что делает Карлитос – меня не касается. А ты марш переодеваться!
– Но, папа…
– Никаких пап.
Панчо бросился на ковер лицом вниз. Несколько секунд он колотил кулаком по полу. Потом издал оглушительный вопль. Папа приказал ему немедленно замолчать. Вместо того чтобы повиноваться, ребенок заорал еще громче. Папа дернул его за ухо и влепил ему пощечину. Панчо попытался укусить папину руку. Папа ударил его снова. Мама в шляпке с перьями ходила по холлу, умоляя их успокоиться. Лицо Викки выражало досаду. Нана в голубом платьице следила за этой сценой, не мигая, как завороженная.
Ураган улегся так же быстро, как и начался. Панчо утер слезы и поднялся наверх переодеваться. Папа надел демисезонное пальто, и Викки помогла ему повязать шарф. Мама, припудривая «лебедем» щеки, спросила тоненьким голоском:
– А Хуана? Разве она не идет к мессе?
– Куда там! – поспешно откликнулась Викки. – Разве ее поднимешь? Я сказала ей, что сегодня обязательный праздник, а она рассвирепела.
Отец с явным неудовольствием наморщил нос, но Панчо уже спускался вниз в своем голубом костюмчике, и не было никакого смысла задерживаться.
– Пошли, – сказал папа, беря Нану за руку. – Надо спешить, а то мы явимся после дароприношения.
