Нервы Мускатного Джона натянулись до предела. Лошадь. Ужасная, как божество, огромная угольно-черная лошадь.
И нечто еще более ужасное верхом на ней.
Человеческая фигура, одна рука которой погружена в коротко остриженную гриву. Глаза, неподвижно уставившиеся на него с призрачного лица и горящие синим электрическим светом, словно бы высвободили страх, кипевший в горле Джона, выдавили вопль, который разрывал его голосовые связки. Он крутился на месте, его кожу покалывало. Еще одна темная тень. И еще одна. И еще. Они окружали его. Их глаза теперь горели словно раскаленные печки, излучая ультрафиолетовый свет, полный страшной, ужасающей ненависти. Тончайшие одеяния облегали их тела, раскрашенные луной в серебряный цвет, и в этот момент Джон осознал, что ступил туда, где время остановилось, и если бы ему удалось каким-нибудь образом вырваться из этого кольца и добежать до дороги, то ее могло там не оказаться, как могло бы не оказаться на месте Колвера или Эльморы. На этих огромных черных лошадях сидели верхом фигуры, казавшиеся человеческими, но они не были людьми. Нет, они больше не были людьми. Они были тварями из ночных кошмаров с жуткими намерениями.
Нога Джона зацепилась за древесный корень; он пошатнулся и упал, окончательно придавленный тяжестью своего рюкзака. Пустые бутылки позвякивали. Он вытянул вперед руки, прося милосердия, поднялся на колени, на его лице выступили капельки пота. Все капельки до единой отражали лунный свет, скатываясь и поблескивая на его бороде. Сердце бешено колотилось. Всадники вокруг него безмолвствовали, но лошади громыхали, словно грозовой гром за сотни миль отсюда. Их немигающие глаза жгли его душу.
Он попытался обрести голос и нашел его запрятанным в глубочайшей пещере внутри себя.
- Кто вы? - прошептал он. - Кто вы?
Они ничего не ответили. Он слышал их дыхание.
- Пожалуйста, - сказал он ломающимся тихим голосом. - Я всего лишь старик. Я не... не хочу никому вредить. - Его распростертые руки дрожали. - Я не хочу никаких неприятностей, - сказал он.
И именно тогда фигура, стоявшая за Мускатным Джоном, слегка наклонилась вперед и протянула руку, оставляя за собой яркий колючий синий след необузданной первозданной силы.
Джон ощутил горячий ожог боли, и дрожь заставила его тело покачнуться. Он заскрипел зубами, слезы закапали из его глаз. Он услышал, как потекла вода. Обоссался, подумал он. Засранец, обоссался. Но нет. Это было не так. Это была кровь, стекающая из обрубка его правой руки. Болевой шок еще не успел дойти до его мозга.
