И вдруг Конан понял: здесь что-то не так. Он знал, что Зархеба не отличается высоким ростом. Головой он едва доставал Конану до плеча. Но сейчас его лицо находилось на одном уровне с глазами Конана. Получается, он стоит на чем-нибудь? Конан пригнулся и стал вглядываться туда, где должны были находиться ноги, но ему мешали густые кусты и толстые стволы деревьев. Но вот он разглядел кое-что еще и оцепенел. Сквозь просвет в кустах он увидел ствол дерева, под которым стоял Зархеба. Ниже должно было располагаться туловище Зархебы, а не ствол дерева – но вот туловища-то и не было.
Насторожившись, словно тигр, выслеживающий добычу, Конан скользнул в самую гущу зарослей и мгновением позже отвел в сторону ветку и взглянул на лицо, на котором так и не дрогнул ни один мускул. Больше и никогда не дрогнет, во всяком случае по своей воле. Он смотрел на отрубленную голову Зархебы, подвешенную за волосы к нижней ветке дерева.
Конан стремительно обернулся и окинул взглядом кустарник. Убийцы нигде не было видно; чуть поодаль высокая трава была примята и влажно отблескивала чем-то темным. Затаив дыхание, он напряженно вслушивался в тишину. Деревья и кусты, усеянные крупными мертвенно-бледными цветками, были темными, неподвижными и зловещими, отчетливо вырисовываясь на фоне сгущающихся сумерек.
На задворках сознания у Конана проснулись и зашевелились первобытные страхи. Неужели к случившемуся приложили руку жрецы Кешана? Если так, то где же они сами? И сам ли Зархеба, в конце концов, бил в гонг? Он снова вспомнил Бит-Якина и его загадочных слуг. Но Бит-Якин мертв и давно превратился в скелет, обтянутый ссохшейся кожей, обреченный вечно приветствовать восходящее солнце из своей крошечной пещеры. А вот куда подевались его слуги, можно было только гадать. Ведь доказательств того, что они покинули долину, у него не было.
Конан вдруг подумал о Муриэле, оставшейся в одиночестве и без защиты в огромном дворце, населенном тенями. Он повернулся и побежал обратно по темной аллее; но даже бежал он так, как бежит настороженная пантера, замирая в прыжке и успевая посмотреть по сторонам, в любой миг готовясь нанести смертельный удар.
Громада дворца мрачно высилась за деревьями, но сейчас он заметил и кое-что еще – красноватые отблески костра, пляшущие на полированном мраморе. Он растворился в кустах, окаймлявших древнюю аллею, скользнул между стволами и подобрался к кромке открытого пространства перед входом. До него долетели голоса; трещали факелы, и свет их плясал на эбеновой блестящей коже. Жрецы Кешана прибыли.
