Окровавленный нож взмыл вверх, но, прежде чем он успел опуститься, воздух рассек длинный и узкий клинок Валерия, и кисть руки, сжимавшая кинжал, в фонтане крови рассталась с запястьем. Валерий, обезумев, ударил еще раз и еще, и только тогда обезображенное тело повалилось на пол. Лезвие с легкостью рассекало плоть и кости. Голова, похожая на пергаментный череп, откатилась в одну сторону, а обезглавленный труп – в другую.
Валерий резко развернулся на месте, стремительный и полный яростной силы, словно камышовый кот, оглядываясь по сторонам в поисках Саломеи. Должно быть, она израсходовала свою огненную пыль в темнице. Сейчас ведьма склонилась над Тарамис, схватив сестру за волосы одной рукой, а другой занося кинжал. Но тут с яростным криком Валерий вонзил меч ей в грудь с такой силой, что острие показалось у нее на спине между лопаток. С ужасным криком ведьма повалилась на пол и забилась в конвульсиях, хватаясь руками за лезвие, когда оно, окровавленное и дымящееся, покидало ее грудь. Глаза ее перестали быть глазами человеческого существа; с невероятной силой она цеплялась за жизнь, с каплями крови вытекавшую из жуткой раны на груди, которая надвое рассекла ее красный полумесяц. Она в агонии корчилась на полу, царапая ногтями и грызя каменные плиты.
От такого зрелища Валерия едва не стошнило. Повернувшись к ведьме спиной, он подхватил на руки королеву, которая пребывала в полузабытье, и побежал к дверям, спотыкаясь на ходу. Выскочив на крыльцо, он на мгновение замер на верхней ступеньке. Площадь была битком забита людьми. Одни пришли на бессвязные крики Ивги; другие бежали со стен в страхе перед надвигающейся из пустыни ордой, напрасно решив искать спасения в центре города. Тупое оцепенение рассеялось. Толпа стала живым организмом, в ней то и дело возникали водовороты, раздавались крики и вопли. С дальнего конца улицы доносились гулкие удары и треск камня и дерева.
Сквозь толпу на площади протолкалась группа мрачных и угрюмых всадников-шемитов – стражников северных ворот, спешащих на помощь своим товарищам у южного входа в город. Они замерли на месте при виде молодого человека на ступенях, который держал на руках обмякшую обнаженную фигурку. Головы собравшихся повернулись к храму; толпа дружно ахнула, и ее смятение только усилилось.
– Вот ваша королева! – во всю силу легких заорал Валерий, стараясь перекричать стоявший над площадью неумолчный гул.
Горожане ответили ему неразборчивым ревом. Они ничего не поняли, и Валерий напрасно возвысил голос, стараясь быть услышанным в этом бедламе. Шемиты подъехали к подножию лестницы, остриями дротиков расчищая себе дорогу.
