Штаны и рубашка молодого солдата покрылись коркой засохшей крови, промокли от пота и стали серыми от пыли. Кровь сочилась из глубокой раны на бедре, равно как и из многочисленных порезов на груди и плечах. На залитом смертельной бледностью лице выступили крупные капли пота, а пальцы судорожно вцепились в покрывало оттоманки, на которой он лежал. Но в словах его звучала боль души, затмевавшая физические страдания.
– Она наверняка повредилась рассудком! – снова и снова повторял он, как человек, который поражен случившимся и до сих пор не может в него поверить. – Это кошмар! Тарамис, которую боготворят все хауранцы, предает свой народ, отдав его на растерзание этому котхийцу! О Иштар, почему я не погиб? Лучше умереть, чем видеть, как наша королева превращается в предательницу и распутную девку!
– Лежи спокойно, Валерий, – взмолилась девушка, промывавшая и перевязывавшая его раны. Руки у нее дрожали. – Заклинаю тебя, лежи смирно, любимый! Иначе твои раны откроются. Я не осмелилась позвать лекаря…
– Не надо, – пробормотал раненый юноша. – Чернобородые дьяволы Констанция рыщут по дворцу в поисках раненых хауранцев; они повесят любого, у кого обнаружат раны, – ведь это значит, что он сражался против них. О, Тарамис, как ты могла предать свой народ, который боготворил тебя? – Он забился в судорогах, плача от стыда и отчаяния, и насмерть перепуганная девушка крепко обняла его, прижимая голову юноши к своей груди и умоляя успокоиться.
– Лучше смерть, чем черный позор, который покрыл сегодня весь Хауран, – простонал он. – Неужели ты не понимаешь, Ивга?
– Нет, Валерий. – Ее тонкие проворные пальчики вновь принялись за дело, бережно промывая и стягивая края разверстых ран. – Меня разбудил шум битвы на улицах – я выглянула в окно и увидела, как шемиты в куски рубят людей, а потом я услышала твой голос, едва донесшийся от задней двери.
– У меня больше не осталось сил, – пробормотал юноша. – Я упал в переулке и уже не мог подняться. Я знал, что, если останусь лежать, меня скоро найдут, – я убил троих чернобородых сволочей, клянусь Иштар! Никогда больше им не шататься по улицам Хаурана, слава богам! Эти дьяволы уже жарятся в аду!
Дрожащая девушка вновь принялась утешать его, обращаясь с ним как с маленьким, и приникла своим прохладным сладким ртом к его пересохшим губам. Но ярость, бушевавшая в его душе, требовала выхода и не давала успокоиться.
