— К тому же, мадемуазель, разве мы не находимся под защитой Святой Женевьевы, покровительницы Парижа? Сегодня во второй половине дня большая толпа собралась в соборе Сен-Этьен-дю-Монт. Та же картина в Нотр-Дам, где премьер Поль Рейно в окружении министров-радикалов и епископов молил Святую Деву защитить Францию. В храме Сакре-Кёр на Монмартре на органе исполнили «Марсельезу». Небо с нами, не будем в этом сомневаться.
Франсуа Тавернье говорил так серьезно, что Леа, наверное, обманулась бы, если бы не подмигивание, показавшее, что на самом деле следует думать об этой тираде.
— Вы правы, — сказала успокоенная Лиза. — Бог с нами.
На следующий день к Камилле вернулись силы, а щеки порозовели. По ее просьбе Леа приобрела карту Франции, потому что ей хотелось, как она говорила, точно представлять, где находится Лоран, и наблюдать за продвижением французских войск в Бельгии. Большой холст Макса Эрнста был снят и заменен картой, где с помощью пестрых флажков Леа отмечала позиции французской и немецкой армий.
— К счастью, — сказала Камилла, — он не в армии Жиро, а в Арденнах, недалеко от линии Мажино.
— Франсуа Тавернье утверждает, что именно там находится самое уязвимое место французской обороны.
— Это неправда. Иначе в последние дни не было бы столько увольнительных! — горячо возразила Камилла.
— Мадам д'Аржила, подошло время укола, — войдя без стука, сказала мадам Лебретон. — Вам еще нужно и отдохнуть. Скоро появится доктор и будет недоволен, если найдет вас такой возбужденной.
Будто уличенный в шалости ребенок, Камилла покраснела, пробормотав:
— Вы правы.
— Мне пора идти, надо проверить, не натворила ли тетя Лиза каких-нибудь глупостей. Она так напугана, что способна на все, — поднимаясь, сказала Леа.
— Стоит мне подумать, что вы не уезжаете только из-за меня!
— Не заблуждайся. У меня нет сейчас ни малейшего желания уезжать. Здесь куда забавнее, чем в Лангоне и даже в Бордо.
— Забавнее, забавнее… — проворчала сиделка.
Леа и Камилла с трудом удержались от беззвучного хохота.
— Не забудь завтра захватить газеты.
— Завтра газет не будет. Троицын день, — ответила, поправляя шляпку перед зеркалом, Леа.
— Верно, совсем забыла. Помолюсь, чтобы этих гадких бошей прогнали. Приходи завтра пораньше.
— Договорились. Отдыхай.
Переходя улицу Гренель, Леа, углубившаяся в собственные мысли, толкнула прохожего. Извинившись, она узнала мужчину, посоветовавшего ей купить книгу Селина. Тот тоже ее узнал и, приподняв шляпу, поздоровался.
