Когда Леа вместе с Клодом, Люсьеном и Лаурой в машине дяди Адриана уезжала из Сен-Макера, сильнейший приступ тошноты заставил ее, согнувшись пополам, броситься к обочине дороги.
— Да ведь бедная крошка вся горит! — воскликнул, поддерживая ее голову, Адриан. После того как рвота прекратилась, побледневшая Леа рухнула на траву.
Адриан поднял ее и отнес в машину.
— Меня знобит, — прошептала девушка.
Люсьен вынул из багажника плед и укутал ее.
Установив тяжелую форму кори, доктор Бланшар предписал строгую диету и полнейший покой.
Намеченную на ноябрь свадьбу пришлось отложить, и Клод в отчаянии вернулся в полк, даже не попрощавшись с невестой.
Хотя отец, мать и Руфь денно и нощно не отходили от нее, Леа долго не поправлялась. За сорок лет практики доктор Бланшар никогда не сталкивался с такими тяжелыми проявлениями болезни. Он даже начал бояться, уж не предвещает ли это приближение эпидемии. Его страхи не подтвердились, и болезнь Леа оказалась единичным случаем.
Почти каждый день в Монтийяк приходили длинные послания от Клода д'Аржила. Они оставались нераспечатанными на столике у изголовья постели в спальне Леа. Каждую неделю Изабелла извещала несчастного воина о состоянии здоровья его невесты. В конце третьей недели Леа смогла сама приписать к письму матери несколько слов.
Клод д'Аржила, однако, так их никогда и не прочитал. Он погиб от взрыва гранаты во время учений, незадолго перед тем, как письмо пришло в его лагерь.
Считая поправлявшуюся девушку все еще слишком слабой, от нее долго скрывали это известие.
Как-то раз, теплым декабрьским полднем Леа, опираясь на руку Руфи, прогуливалась по террасе. Она чувствовала, что силы понемногу возвращаются к ней.
— А теперь пора возвращаться. Для первого раза достаточно.
— Побудем еще немного, Руфь. Мне так хорошо!
— Нет, малышка, — твердо сказала гувернантка.
Леа знала, что при определенных обстоятельствах сопротивляться Руфи невозможно. И не стала настаивать.
А чья это тоненькая фигурка торопливо приближается к ним? Почему эта траурная вуаль? Замерев, Леа с нарастающим ужасом смотрела на женщину во вдовьем платье.
— Лоран?
Воплем, спугнувшим с дерева птиц, вырвалось у нее из груди ненавистное и любимое имя. Руфь с удивлением на нее посмотрела.
Женщина в трауре уже находилась совсем рядом.
— Лоран, — простонала, стягивая на груди шерстяную накидку, Леа.
Женщина приподняла вуаль, и открылось взволнованное лицо Камиллы. Она протянула руки к Леа, и та, вся сжавшись, дала себя обнять.
