Чье-то тело прижалось к ней.
— Матиас, что на тебя нашло?
Друг детства обнял ее и, осыпая поцелуями, бормотал:
— Дрянь… жалкая дрянь…
— Остановись… Отпусти меня… Ты делаешь мне больно!
— Ты ничего подобного не говорила Клоду д’Аржила, когда он тебя целовал.
Отталкивая его, Леа рассмеялась:
— Ах вот как!
— Что это за «вот как!» Может, тебе этого недостаточно?
— Не понимаю, какое тебе до этого дело? Целую того, кого захочу.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что этот щенок тебе нравится?
— Ну и что? Не понимаю, какие у тебя-то могут быть возражения?
Матиас сердито посмотрел на подругу, но постепенно его взгляд смягчился.
— Ты же знаешь, как я тебя люблю.
С такой нежностью выговорил он эти слова, что Леа почувствовала волнующее удовольствие. Она погладила юношу по густым волосам и сказала с большим чувством, чем сама хотела:
— И я тебя, Матиас.
Они оказались в объятиях друг друга.
В ласках горе Леа находило облегчение. В поцелуях она постепенно забывала и о Лоране, и о Клоде, и о своих муках. Несомненно, она бы отдалась вся целиком, если бы вдруг не послышался голос отца. Вырвавшись из объятий Матиаса, она спрыгнула на утоптанную землю амбара.
Множество раз Леа с ловкостью кошки спрыгивала со стога. Но сейчас подвернула щиколотку. Леа вскрикнула. Тотчас же рядом оказался Матиас.
— Моя нога!
Отец услышал ее восклицание. В дверном проеме показалась его высокая фигура. Увидев лежавшую на земле дочь, он бросился к ней и оттолкнул юношу.
— Что с тобой?
— Пустяки, папа. Я вывихнула ногу.
— Покажи-ка.
Пьер Дельмас дотронулся до ноги, и Леа вскрикнула. Щиколотка стала вдвое толще. Отец осторожно приподнял дочь.
— Матиас, попроси Руфь вызвать врача.
Вскоре обложенная подушками Леа оказалась на диване в гостиной. Прибыл доктор Бланшар. Ощупав и перевязав больную ногу, он успокоил родителей:
— Великолепное растяжение. Ничего серьезного. Неделя полного отдыха, а потом она снова сможет бегать и скакать.
— Неделя в постели? Я не выдержу, доктор.
— Не беспокойтесь. Быстро привыкните.
— Сразу видно, что беда не с вами, — буркнула Леа.
Чтобы ухаживать за Леа было легче, Изабелла распорядилась уложить ее на первом этаже, на диване в кабинете отца. Такое решение заставило Леа улыбнуться. Она любила эту комнату с ее заставленными книжными шкафами стенами, с выходившей на самую красивую часть парка застекленной дверью. Оттуда можно было видеть виноградники и рощи.
В конце дня пришли попрощаться братья Лефевры. Она была с ними так нежна, так мягка, так кокетлива, что каждый из них ушел убежденным в том, что именно он избранник ее сердца.
