— Должен, — согласился толстяк, — Ваши деньги дожидаются вас в Павилле.
— Значит, нам пора в Павилль, монсеньор, — Ле Батар учтиво поклонился и хлопнул в ладоши, требуя от наёмников внимания, — Вы знаете, что делать! Делайте!
Эллекины сноровисто собрали своих раненых, убитых и, конечно, стрелы, ибо в Бургундии, Тулузе и Провансе добрых английских стрел было не сыскать ни за какие деньги. На рассвете отряд выбрался из города через взорванные ворота и направился на восток. Увечных везли в телегах, остальные двигались верхом. Брат Майкл, урвавший всего пару часов сна, смог, наконец, прикинуть на глазок численность воинства Ле Батара. Часть эллекинов, как монаху удалось узнать, стерегла замок Кастильон, который Ле Батар сделал штаб-квартирой, однако и без них отряд внушал уважение. Шесть десятков лучников, англичан и валлийцев; тридцать два латника: гасконцы, итальянцы, бургундцы, человек десять англичан, все — искатели приключений и денег. Эту разношёрстную банду, спаянную Ле Батаром в единое и грозное целое, мог нанять на службу любой владетельный господин, если у владетельного господина, конечно, водились деньги. Имелось, правда, одно условие. Ле Батар никогда не нанимался к тем, кто воевал против англичан и их союзников. Против остальных — пожалуйста. Ле Батар говорил, что готов за достойную плату помочь врагам своей Родины истреблять друг друга, а его эллекины открыто звали себя любимчиками сатаны и хвастали, что победить их поэтому невозможно.
И брат Майкл, видевший их в деле, верил им.
Граф Лабрюиллад убрался из Виллона следом за Ле Батаром. Он спешил в родовое гнездо, которому, благодаря рву и подъёмному мосту, был не страшен способ Ле Батара входить туда, где ему не рады. А чёртов Ле Батар очень скоро наведается в Лабрюиллад, уж в этом-то граф не сомневался. Доверив решать участь города Виллон епископу и его людям, Лабрюиллад с шестьюдесятью латниками и сорока тремя арбалетчиками стремился скорее оказаться под защитой стен родного замка.
К сожалению, кавалькада двигалась на юг так быстро, как ему бы того хотелось. Задерживали телеги. Одна из них, клетка на колёсах, пылилась на конюшне родного замка, сколько себя помнил граф. Для чего её использовали предки, неизвестно — то ли перевозки диких мастиффов при охоте на вепрей, то ли для того, чтобы лишний раз унизить попавших в полон знатных врагов. Как бы то ни было, клетка очень пригодилась. Сейчас в ней ехала изменница. Граф хотел поучить её уму-разуму прямо в Виллоне, даже распорядился принести кнут, однако передумал, рассудив, что надёжные стены Лабрюиллада для такого благородного и не лишённого приятности занятия подойдут гораздо лучше. Во втором возке ехал Виллон, бессознательный и голый. Если мерзавец выживет, граф намеревался посадить его на цепь во дворе к вящей потехе латников и собак. Мысль об этом привела Лабрюиллада в отличное расположение духа.
