— Молодец! Особенно мне понравилась твоя кода! Доколе невежды будут любить невежество? Доколе буйные будут услаждаться буйством? Доколе глупцы будут ненавидеть знание? Но упорство невежд убьет их, а беспечность глупцов погубит их! И придет им ужас как вихрь! Принесет скорбь и тесноту! А мы, посмеемся над их погибелью, порадуемся, когда придет к ним ужас! А! Как сказано! Сам придумал?
— Смирнов сурово посмотрел на Клюфта. Павел поежился. Рассказать о ночном постояльце? Нет! Зачем? Да и он вряд ли увидит теперь этого странного человека — со странным именем. Нет! Славу нельзя делить ни с кем! Слава, она ведь, как жена — должна принадлежать, только одному человеку! Иначе, это будет не слава, иначе, это будет, просто — легкий успех. А это, уже не то! Нет! Иоиль просто был его фантазией! Просто ночным видением!
— Сам! Конечно сам! Кто ж мне, что ночью то подскажет? — соврал Клюфт и слегка покраснел.
— Слушай Павел! — Смирнов отложил листы со статьей. — А ведь ты талант. Мы, тебя, наверное, на курсы повышения квалификации в Москву направим. Подучишься! Хочешь в столицу-то? Павел пожал плечами. Почесав макушку, посмотрел на главного редактора и улыбнувшись, довольно ответил:
— Кто ж в столицу-то не хочет. Хочу, конечно!
— Ну, вот и хорошо! Вот и поедешь. После нового года. А то пока работы навалом. Кстати как ты уже там думаешь о второй статейки то? Ну, о прокуроре в Таштыпском районе?
— Хм, да. Думаю. Завтра напишу, — с готовностью ответил Павел.
— Ну, вот и ладненько! Вот и хорошо! Эту мы сегодня в номер, а завтра, завтра уже будем планировать следующую! Я, понимаешь, не хочу, что бы у тебя перерыв был! Что бы ты у нас в каждом номере, что-то такое! Ух! Делал! Что бы все видели — в крае идет работа по выявлению этих право-троцкистских, бухаринских, оборотней! Да и в крайкоме будут видеть — наша газета держит пульс на ритме этой борьбы! — Смирнов говорил это с пафосом, будто на митинге.
Павел покрутил по сторонам головой. Ему вновь показалось, что главный редактор говорит эти слова, вовсе не для него, а для кого-то третьего — невидимо, присутствующего в кабинете.
— Ну и последнее. А как назовем то статью? А то, вот названия то нет! Не называть же ее просто и банально — суд в Минусинске? — спросил Смирнов. Клюфт задумался. Над названием он действительно не успел поработать. Да и когда? Он и так то ели-ели успел. Нужно выкручиваться. Нужно именно сейчас доказать Смирнову — что он подающий надежды журналист. Его мозг лихорадочно работал. Неожиданно для себя Клюфт выпалил фразу, которой поразился сам:
