– Конец тебе, – сказал я.
Ему было лет сорок, а нам по тринадцать, но это ничего не значило. Работенка на пуговках нас обессилела, но он был жирный тюфяк и звездобол, а мы – два крепких спортсмена. К тому же брат, любивший некоторые эффекты, взялся за столик. Босс понял, что нужно что-то делать.
– Ну, ребята, – смущаясь, сказал он, – давайте все посчитаем…
Мы сели с ним на диван, взяли по чашечке кофе, он достал калькулятор, какую-то бумажку, ручку и начал шаманить. Мы слышали слова «отрез, партия, поштучно, калькуляция, налоги, фактчекинг, ОБХСС» и еще много чего. Ручка мелькала. Бумажка мельтешила. Часы делились на деньги, умножались на километры. Подсчеты вводили в транс. Получалось, что мы еще неплохо заработали, ведь мы вполне могли остаться ему должны! Разумеется, он нас обманывал.
Но тогда, – когда вся страна смотрела передачу «Час фермера» с ведущей Максимовой и истово верила, что можно стать миллионером, сколотив клетку для кроликов и разводя их в ванной, или начав с будки с пирожками, – о, тогда все мы истово верили в Рыночные Отношения.
Правда, по ним получалась какая-то херня.
– Блядь, – сказал я в затруднении. – Получается какая-то херня.
– А вы как думаете, – сказал он, приобняв нас за плечи.
– Рынок только в стадии становления, – сказал он.
– Но я вас премирую, чтобы вы не думали, что вас накалывают, детки, – сказал он.
– Хотя мы вас не обманываем, – сказал он почему-то «мы», хотя был один.
– Пошли, – сказал он.
Мы пошли за ним по лабиринту цехов и наткнулись на тот, где делали носки. Это было ужасно. Чан с чем-то дымящимся, кипяток, пар. В дыму мы еле нашли двух каких-то кретинов лет одиннадцати.
– Внучатые племяши сводной сестры, – приобняв салаг за плечи, сказал босс.
– Любимые! – сказал он.
Я подумал, что примерно то же самое он говорил о нас, когда забредал с кем-то в наш цех, но промолчал. Ребята выглядели ОЧЕНЬ плохо. А у того, что поменьше, левая рука была забинтована. Он поймал взгляд и сказал:
– Кипяток.
– Ерунда, братик попысает, и все пройдет! – ласково сказал босс.
– Нас так бабуля лечила, – сказал он ласково.
Схватил из угла пачку носков, и стремительно вынес нас и их из помещения.
– Это вам! – сказал он торжественно.
– Ну а сейчас пока, – сказал он.
– Не опоздайте завтра на работу, – сказал он на прощание.
– Норма-то увеличилась, – грустно добавил он.
Домой мы ехали молча. Я поймал вопросительный взгляд брата.
– Ладно, – сказал я, – хер с ним, с ружьем, да и очки мне не очень нужны.
