Таня оказалась весьма общительным и дружелюбно настроенным человеком и теперь вовсю рассказывала о том, какой замечательный городок находится на острове.
— Кинотеатр у нас хоть и небольшой, но зато очень уютный, и всегда идут новинки кино, так что можно не отставать от жизни и знать, что сейчас идет на больших экранах мира. Для людей, которые хотят погулять в одиночестве, конечно, есть наш школьный парк, но и тут, в городе, тоже есть несколько местечек, где одинокая душа сможет найти свой покой, — последнее прозвучало как-то двусмысленно, так что Юля с сомнением взглянула на новоиспеченную подругу, а та тем временем продолжала свою речь: — Для тусовщиков тоже есть места, которые им по душе как раз. Парочка клубов имеется. Хотя, бывала я там с Мариной и Яной не раз, так что…
— С кем, с кем ты бывала в клубе? — кареглазая аж споткнулась, услышав имя своей соседки по комнате.
— С Яной… — повторила Таня и удивленно посмотрела на Юлю.
— И с Мандариной?
— Да, и с ней тоже. У нас просто сейчас сложные отношения, раньше все было иначе, — как-то пространно ответила девушка.
— Кто бы мог подумать! Морозилка! Да в клубы ходила! Ептить-колотить, ей-богу…
— Ну, она не очень любила клубы. Сейчас тем более не любит. Там было другое, но неважно.
— Ну пипец! — Юля уже не слушала Таню. Девушка пребывала в состоянии удивления и то и дело произносила самые разнообразные слова, которые не пускает на порог своего громадного дома литературный язык.
После того, как зеленоглазая упомянула о столь любимой жертве язвительных шуточек, то есть о соседке Юли по комнате, девушка посмотрела куда-то в сторону, как бы не желая встречаться взглядами с кареглазой. Та, в свою очередь возжаждала узнать еще о, как она выразилась, «темном и сомнительном прошлом Марины-Мандарины», поэтому то и дело восклицала, размахивала руками и вообще чуть не поцеловалась с деревом, которое внезапно выросло прямо у нее перед глазами. На Танино минутное молчание кареглазая не обратила никакого внимания, и лишь потом, когда Юля заметила, что на щеках зеленоглазой нет ямочек, то поняла, что девушка не улыбается.
— Эй, чего грустим? С тобой же я, сама Юля Великая, Неповторимая и… И… блин, сама я, короче! — очень скромно крякнула Юля и, картинно споткнувшись о булыжник, мирно дремавший на пыльной дороге и думавший о смысле бытия, прочесала носом эту самую дорогу. Булыжник мужественно перенес удар судьбы и в наказание оставил на Юлином мизинце синяк, который еще не проявился, но обещал себя еще показать этому бренному миру.
