Попов активно промывает мозги Фредди, но тот не спешит с принятием решения. Он отпускает обеих гимнасток и поднимается ко мне.
– Что думаешь, Терен? Голубая вроде ничего.
– Да, ну, – я стараюсь скрыть волнение в голосе, – по мне так черная лучше.
– Правда? А мне казалось, что она тебе тогда больше понравилась.
– Какая разница, что мне понравилось? Главное, чтобы ты был доволен своим выбором.
– Я не знаю, – честно признается Фредди, – мне нравятся обе.
Мы выпиваем по стакану виски и усаживаемся в кожаные кресла.
– Давай представим себе их обеих в обществе, – предлагаю я Фреду, – черный цвет будет смотреться ярче и выигрышнее среди всего этого разноцветия.
– Да, но черный… Это как-то больше в твоем стиле.
Мысленно ругаю себя за то, что и сегодня на мне черный костюм.
– Я бы не стал брать себе черную, она сливается со мной.
– Пожалуй, ты прав, – он делает паузу, но я ничего не говорю, и он продолжает, – Скажи честно, Терен, какая тебе больше нравится?
– Голубая, – не могу я обманывать друга, когда он напрямую просит меня сказать правду, – я бы купил ее.
– Отлично, – Фредди просто сияет от радости, – тогда я беру черную! У тебя ведь день рождения еще не скоро, не буду лишать тебя удовольствия купить то, что ты действительно хочешь!
Чувствую себя полным идиотом и сгораю от стыда. Устроил целый заговор, чтобы обмануть друга, а он еще и обо мне думает, покупая себе подарки на день рождения. Ну и мерзавец же я!
Ненавижу. Ненавижу их всех. Ненавижу.
Иду по длинному коридору в кабинет директора. Специально замедляю шаг, пусть Коробейникова подольше подождет меня. Я не Бона, не побегу по первому зову сломя голову. Да, я не Бона.
Ну, почему, почему всегда так? Почему она первая даже тогда, когда побеждаю я, а не она? Как бы я ни старалась, что бы ни делала, она всегда остается в любимчиках. Ненавижу ее за это. Что она сделала особенного? Ведь, я также как и она, прекрасно откатываю свои программы и вела себя довольно примерно, но все зря…
Помню, как-то раз Коробейникова взяла меня к себе на праздник в день Империи. Больше никого из спортивного центра не позвали, лишь меня. На ее автолете мы приехали к ней домой. Директриса живет в секторе 4а, в больших просторных апартаментах с видом на парковую зону. Все такое большое и светлое, совсем не как у нас в дортуарах – шесть кроватей с бортиками и зеркало. Больше всего меня поразило обилие всевозможных рисунков и картин по всему дому. Потом я поняла, кто их нарисовал – ее дочь. Не знаю, как ее звали, она погибла, когда ей было 16 или что-то около того – выпала из автолета. Или вытолкнул ее кто, не помню точно. Вроде бы поэтому Коробейникова к нам относится почти как к своим детям. Это она так говорит, но я-то вижу, что это не так. Только к Боне такое отношение, к ней одной. Наверное, она больше остальных похожа на ее дочь.
