Вопрос - в чем мы видим свой подвиг?!
“Легче умереть, чем...” любить
Для кого-то подвиг - не простить врагу, не забыть и уничтожить врага - победить! А для этого мужчины - не предать,
не забыть и через многие годы свою обиду на “несправедливость” начальника. Нет, не предпринять ничего, но везде начать видеть подобные несправедливости, обидеться на весь мир и от такой жизни болеть...
Для другого подвиг - считать себя лучше “разгильдяя-напарника”. Молчаливо и гордо находить и исправлять его огрехи. Ходить на работу живой укоризной. Портить себе и ему кровь, от злости доходя до гипертонических кризов.
В кабинете мужчину спросили: что он выберет?
- Хоть на минуту допустить, что, может быть, это он не понял сердца жены? Занудством затиранил ее?.. Согласиться, распрощаться с несправедливой обидой и выздороветь? Или для него легче остаться с верой, что “она ему жизнь испортила”; и задыхаться от обиды - болеть?
- Умом я понимаю, что для выздоровления надо согласиться с вами, по мне легче умереть, чем ее простить... Я ее из нищеты вытащил!.. Образование дал!.. Сам не выучился! Квартиру теще и ей устроил, машину... Гараж! А от нее какая благодарность?!
И он выбрал ощущение своей жертвы - подвига, предпочтя их здоровью и даже жизни?!
Не “Homo sapiens”, но “Homo moralis”
Оказывается, человек, как давно заявил об этом Авлипий Давидович Зурабашвили, - не “Homo sapiens” - разумный, но “Homo moralis” - нравственный, и в этом - его специфика[21].
В любых обстоятельствах, муках и трудностях все мы, зная об этом или не зная, во-первых, руководствуемся не выгодой, как мы часто ошибочно думаем, а мерками Добра и Зла. Не “презренной пользой”, а НРАВСТВЕННЫМ ЧУВСТВОМ[22] - совестью. Происходит это чаще безотчетно -“интуитивно[23]”!
Мои пациенты не знали о себе главного.
Они просили устранить у них то состояние, которое было проявлением уважаемых ими чувств.
Они спутали себя с разумными автоматами, а были живыми людьми.
Чего не знали о себе мои пациенты?
У человека трудно вызвать, а удержать почти невозможно то, что для него недопустимо на уровне нравственного чувства.
Я спросил у молодоженов: можно ли счастливо целоваться, когда у ребенка температура 40° или когда не стало близкого человека?
Их испугала сама постановка вопроса:
- Кто же такое сможет?!
- Каким равнодушным надо быть!
- Стыдно вам!
Тот же вопрос я задал женщине, прошедшей войну, расписывавшейся на Рейхстаге, пережившей много утрат, вырастившей четверых детей. Внуки уже большие. Она родилась 13-го и считает себя счастливой.
