Хыба протер глаза, снова ему показалось, что колесо стоит… но нет!
Идет! Ни на миг не остановится… Идет медленно, но все идет…
Вдруг он вздрогнул. Ему показалось, что Ясек прошел под лесопильню и встал между колесами…
«Скорей, пусти воду!» — толкнуло что-то Хыбу.
Одно мгновение он колебался, затем рывком бросился к плотине и пустил воду…
Загудели валы, и в ту же минуту раздался крик!.. Потом — словно треск ломающихся костей…
Сразу остановились все колеса.
Встало и колесо Яська.
Хыба помертвел. Обезумев, он бежал к хате, громко крича:
— Спасите!!
С воплем он влетел в горницу — Хазьбета стояла на коленях возле кровати…
— Ясек убит!
Сноха подняла на него полные слез глаза.
— С утра я этого ждала… Где он? — спросила она горестно.
— На лесопильне!
Хазьбета поднялась и, не говоря ни слова, вышла, а Хыба упал на лавку.
— Господи Иисусе! Спаси меня и помилуй!.. Без умысла это… дьявол меня совратил! Я не повинен!
Но сердце говорило ему: «Ты! Ты один! Ты, ты, ты!»
В отчаянии он повалился на пол, бил себя кулаками в грудь и страшно стонал.
Вошла Хазьбета.
«Словно и не любил его, — подумала она, — а как горюет… все-таки отец!»
Наконец Хыба опомнился, сел на лавку и, с минуту помолчав, спросил:
— Видала ты его?
Она кивнула головой, достала из сундука молитвенник и принялась искать заупокойную…
С лесопильни доносился неясный шум, сливающийся с гулом голосов. Хыба подошел к окну, приложил ухо к стеклу, но не мог разобрать ни слова. В душе он содрогался от страха, что на него падет подозрение.
Испытав все муки ада, он решился, наконец, выйти из хаты. Но стоило ему очутиться среди людей и заметить множество любопытных глаз, как страхи его рассеялись и он казался, как всегда, невозмутимым.
Он собирался даже спуститься под колеса, но, увидев сквозь щель растерзанные части тела, отшатнулся и остался на лесопильне.
— Как же это случилось, милые вы мои? — спрашивали его люди.
— Откуда мне знать? Не был я тут…
— Да я же видела, как вы бежали… — начала соседка.
Но Хыба так посмотрел на нее, что она не посмела кончить.
— Прибежал я сюда, — объяснял он, — но уже поздно.
Больше ой не вступал в разговоры. Но про себя, не переставая, повторял: «Без умысла это!» — стараясь усыпить свою совесть.
— Да что он такое сделал, как это его убило? — допытывались в толпе.
— Э, да не слыхали вы, как говорила Хазьбета, что с утра он был не в себе… Сам не знал, что делает. Все, говорит, смеялся и бегал взад и вперед. Она сразу почуяла, что этот смех не приведет к добру. Ну и вот, видите… И полдня не прошло…
