За ужином Маргоська съела две картошины и легла спать.
Однако уснуть она не могла, все думала — то о Ягнеске, то о Юзке или о том, что вставало у нее перед глазами… Мысли быстро неслись, как вода у плотины… А вместе с водой уплывала и она в забытьи… Вдруг вода падала на мельничное колесо, и Маргоська в ужасе застывала, стуча зубами… Ее пронизывал холод, леденела кровь. Она хотела закричать от страха, но голос замирал у нее на губах… Тогда она напрягала все силы, чтобы хоть шевельнуться, и… вскочив с постели, открывала глаза… «Иисусе! Мария! — шептала она в испуге. — Что это, как горит у меня внутри… Пить! Пить!» Впотьмах она искала ведро и, найдя его, тушила холодной водой внутренний огонь. Это повторялось часто: стоило Маргоське закрыть глаза, как являлись те же сны и мучительные видения.
Под утро она спокойно задремала и, проснувшись, почувствовала себя бодрее.
— Ну, слава богу! — прошептала она. — Стало быть, у меня просто жар, а не что другое… Может, и это пройдет, как встану.
И она медленно сползла с постели, хотя у нее шумело в ушах и подкашивались ноги.
— Мама, вам что-нибудь мерещилось ночью? — спросила Зося.
— Ох, мерещилось, дочка, мерещилось!
— Я слышала, вы все стонали…
— Читай-ка молитву!
Маргоська пошла за водой, но, выйдя из сеней, едва не упала, так худо ей стало на морозе.
Прислонясь к столбу, она долго стояла, тяжело дыша, пока не пришла в себя. С большим трудом она принесла ведра с водой, через силу приготовила завтрак. Но сама уже ничего не ела. Колики ее схватили такие, что она не могла устоять на ногах. Пришлось лечь. Она сказала Зосе, что нужно по хозяйству, легла на соломенный тюфяк и больше уже не вставала.
Зося сначала плакала, чтобы заставить мать подняться, но когда увидела, что это не помогает, сама стала хозяйничать. Она вспоминала, что и как делала мать, и повторяла это изо дня в день, напрягая свои хрупкие силы.
Тяжелые ведра девочка не могла дотащить и носила воду в горшке. С дровами она иной раз полдня возилась, пока их не расколет. А делала она все без указаний матери, хотя всякий раз, принимаясь за стряпню, подходила к постели и спрашивала:
— Мама! Что вам сегодня сварить?
— Вари, что хочешь… — всегда одинаково отвечала мать.
— А вы опять не будете есть, как и вчера?..
— Не приставай ты ко мне, не приставай…
Мать отворачивалась лицом к стене.
И Зося готовила по своему разумению, жалобно поглядывая на постель.
Потом наливала варево в миску и ставила на табуретку у изголовья.
