Затем Федя наскоро оделся, дошел до остановки и сел в первый подвернувшийся автобус. На конечной он вышел и побрел пешком. В белом дыму он блуждал по каким-то неузнанным улицам и переулкам до сумерек, и когда, наконец, неожиданно вышел на незнакомую набережную, его охватило странное чувство. Это была непривычная легкость, как будто Федя вдруг стал полым. Впервые за всю Федину жизнь ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц ему не грозило проспать, опоздать на корпоративный автобус, просрочить сдачу отчета или курсовой работы, что-нибудь не то ляпнуть в разговоре с начальником или преподавателем, не решить задачу или забыть ответ на экзамене. Ему не нужно было бояться ошибиться, потому что главная ошибка уже была совершена. И за ним никто больше не наблюдал, потому что никому не было до него никакого дела. Вот только Феде эта легкость сразу не понравилась и показалась подозрительной и пугающей. Как будто его выпустили из клетки на незнакомой планете. Именно поэтому он простоял на набережной всего пару минут, а потом сразу бросился выяснять, где он, чтобы как можно скорее добраться до вокзала и купить билеты на родину. И именно поэтому он, вернувшись в квартиру, первым делом полез под раковину – доставать из мусорного ведра юником.
Я отправил девушке из Танит письмо, а вечером следующего дня, когда вернулся с работы и первым делом, даже чая не поставив, залез в личную почту, обнаружил, что мне пришел ответ. Я торопливо кликнул. Она писала:
«Здравствуйте, Никита. Я с удовольствием вам помогу. Правда, не уверена, что смогу рассказать о корпоративной культуре Танит что-то такое особенное, чего вы ещё не знаете…». Дальше было перечисление дней, в которые она свободна, и номер телефона. Я возликовал и испугался одновременно.
Тот вечер я провел за изучением психологии корпоративных культур. Я выяснил, что моего научного руководителя зовут Алексей Юрьевич Полежаев, он доктор психологических наук и профессор Института социальной психологии – Интернет утверждал, что названный светила действительно ведет шестерых аспирантов. Я нашел несколько статей в научных журналах, где проблема корпоративных культур, хоть и довольно куце, но всё-таки освещалась. Я читал почти всю ночь и так увлекся, что мне и вправду захотелось написать диссертацию. К счастью, к тому моменту я так устал, что задремал прямо на столе, перед монитором. Мне приснилось, что мне нужно выступать на научной конференции – рассказывать про корпоративные культуры. Я уже сижу в зале, в руках у меня программка, где обозначено мое имя и тема моего выступления, настолько витиеватая, что я даже выговорить её толком не могу. А со всех сторон серьезные люди в костюмах, очках и с галстуками, и я понимаю, что провал неизбежен – ведь, на самом деле, я никакой не ученый. Сейчас я выйду к кафедре, и это станет всем очевидно. И тут ещё, в довесок к моему и без того бедственному положению, у меня начинает болеть рука. Она ноет и ноет, словно кто-то невидимый обхватил её всеми десятью цепкими пальцами и выкручивает в разные стороны, как иногда делают дети, проверяя на прочность сверстников. «Крапива, – сказал я довольно громко, – это называется „делать крапиву“»… Удивленно оглянулись соседи и в этот момент меня пригласили на сцену… Я вздрогнул, и своего позора так и не увидел, потому что проснулся и принялся растирать затекшую руку.
