Но квартира осталась за Наташей. По крайней мере, до появления на горизонте нового участкового.
Получался жуткий замкнутый и порочный круг. После скандала с Константином Михайловичем Наташу заставили уволиться с работы. И, похоже, внесли в какой-то черный список. Никуда ее не брали теперь. Даже сторожихой. Даже дворничихой — а дошла с горя и до этого. А раз человек нигде не числится, значит, по закону он — тунеядец. За такое преступление могут даже за решетку посадить, и уж, по крайней мере, выселить из областного центра. Чем, собственно, участковый и собрался заняться.
Даже форму уже соответствующую заполнил. Да вот беда: забыл ее у Наташи на столе.
Наташа глубоко погрузилась в свои безрадостные размышления, как вдруг ее вытащил на поверхность знакомый утробный фальцет. «Гражданка Шонина? Что вы здесь делаете?»
Участковый стоял прямо перед ней и смотрел в носки ее ботинок. Наташе это понравилось.
— Красиво, правда? — спросила она заговорщицки.
Участковый помолчал, потом вымолвил, по-прежнему не глядя ей в лицо:
— О чем вы?
Наташа даже рассердилась слегка:
— О ботинках моих, о чем же еще?
Милиционер побагровел.
— Опять издеваетесь?
— Я? Издеваюсь? Да вовсе нет! С чего вы взяли?
— Издевайтесь, издевайтесь, посмотрим, кто смеяться в итоге будет… Я не такой дурак: понимаю кое-что… А я вас спрашиваю: зачем вы сюда явились?
— Хочу увидеть товарища Баюшкина А. Г. — так, кажется, вашего начальника отделения зовут?
— Товарищ Баюшкин вас принять не сможет.
— Это еще почему?
— Он очень занят.
— Что же мне делать?
— Он уполномочил меня вас выслушать.
Наталья расхохоталась.
— Нет, так не пойдет! Мне, может, пожаловаться надо.
— Пожаловаться? Пожаловаться, видите ли! На кого это?
— Ну, на вас, конечно, на кого же еще?
Участковый еще сильней побагровел, до свекольного цвета. «О, о! Какой оттенок!» — восхищенно думала Наташа.
— Жалобы направляются на имя начальника отделения в письменном виде, — сказал милиционер, и видно было, как он был счастлив, что существует такая вот четкая, чеканная формула.
— Ну нет! Мне ему кое-что предъявить надо!
— Что же именно?
Наташа извлекла из сумочки давешнюю роковую бумагу и показала ее издалека участковому.
— Вот: то, что вы забыли у меня на столе.
Участковый лихорадочно полез к себе в портфель, стал рыться в нем. И вдруг поднял на Наталью свои пустые белесые глаза. «Ах, какие глазки необычные — страсть вообще господня!» — думала Наталья. Но восхищение не помешало ей проявить быстроту реакции, когда милиционер попытался одним резким движением вырвать у нее из рук бумагу.
