Слова ее показались мне странноватыми.
– Если Шанталь нет в живых, в этом виновата я.
– Вполне естественная реакция, миссис Спектер. Вы одиноки, чувствуете вину, но…
– В январе я рассказала девочке правду.
– О ее биологическом отце?
Она кивнула.
– В тот вечер она исчезла?
– Не хотела верить, обзывала меня по-всякому. Мы страшно поссорились, и дочь убежала из дома. Больше ее никто не видел.
Минуты две мы обе молчали.
– Посол знает?
– Нет.
Я представила себе будущий отчет о костях из отстойника.
– Если в «Параисо» была ваша дочь, то, что вы мне рассказали, может всплыть.
– Знаю.
Женщина подняла голову и приложила к груди ладонь. Лакированные ногти на бледных пальцах в темноте казались черными.
– Я также знаю про труп, который нашли сегодня возле Каминальхую, хотя, к сожалению, не помню, как звали бедную девочку.
У Спектеров были хорошие источники.
– Жертва не опознана, – сказала я.
– Это не Шанталь. Так что круг сужается до трех.
– Откуда вы знаете?
– У моей дочери прекрасные зубы.
У Спектеров были очень хорошие источники.
– Шанталь ходила к зубному врачу?
– На чистку и профилактику. В полиции есть ее карточка. Увы, муж не одобряет рентгеновское просвечивание без необходимости, так что снимков там нет.
– Возможно, скелет из «Параисо» не принадлежит ни одной из девушек, которых мы ищем, – сказала я.
– Или, быть может, это моя дочь.
– У вас есть кошка, миссис Спектер?
Я скорее почувствовала, чем увидела, как она напряглась.
– Странный вопрос.
Значит, источники Спектеров все же небезупречны. Жена посла ничего не знала о находках Миноса.
– На найденных в отстойнике джинсах обнаружена кошачья шерсть. – Я не стала упоминать об образце, взятом у нее дома. – Вы говорили детективу Галиано, что у вас нет домашних животных.
– Мы потеряли нашего кота на Рождество.
– Потеряли?
– Гимов утонул. – Черные ногти плясали на черных жемчужинах. – Найдя его тело в пруду, Шанталь была вне себя от горя.
Женщина немного помолчала.
– Уже поздно, а вы, наверное, очень устали.
Встав, она разгладила воображаемые складки на идеальном сером шелке и шагнула на дорожку. Я последовала за ней.
Когда мы дошли до тротуара, она заговорила снова. В бледно-оранжевом свете уличного фонаря ее лицо приобрело прежнее выражение, свойственное жене дипломата.
– Муж кое-куда звонил. Окружной прокурор свяжется с вами, чтобы договориться, когда вы сможете заняться анализом останков из «Параисо».
– Меня к ним допустят? – ошеломленно переспросила я.
