К филеру бочком приблизился мастер и что-то шепнул ему на ухо.
Федор понял — медлить нельзя. Мастер выдал его.
И когда шпик заорал отчаянно: «Держите его, держите! Он это, он самый!»—Федор взмахнул тяжелым ключом и ринулся к смотровой канаве третьего стойла. Городовые расступились, пшик в ужасе зажмурился.
Спрыгнув в канаву, Сергеев скрылся под паровозом.
Темно, хоть глаз выколи. Над головой громада тендера и паровоза, под ногами жирная грязь. Душно, пахнет керосином и сырой гарью. Из поддувала светлячками выкатываются раскаленные угольки и с шипением гаснут на дне канавы.
Федор наклонился и стал пробираться вперед. «Где же лаз? Кажется, я впопыхах спрыгнул не в ту канаву...»
Впереди блеснула тонкая полоска дневного света.
Но железная дверца из лаза во двор заперта. Руки Федора торопливо шарили, пытаясь нащупать засов или крючки.
Шпик наверху бесновался, однако полицейские не спешили. Нырять в темень под горячий паровоз? Беглец и сам выйдет. Пристав время от времени нагибался к яме и благодушно покрикивал:
— Вылазь, политик, не валяй дурака! Не ночевать же там?
Нащупав засов, Федор обрадованно толкнул дверцу. Петли ржаво скрипнули, и после темноты даже пасмурное вечернее небо на миг ослепило его.
Федор открыл глаза. Лаз выходил в яму неправильной формы, а на ее краю сидели орлами два городовых и похохатывали:
— Ручку подать? Давно тебя, соколика, дожидаем...
Федор поспешно захлопнул дверцу. Брала досада на себя, на товарищей, которые плохо организовали охрану собрания. Этот дохлый шпик все-таки выследил его, загнал в западню.
Мысль металась в поисках выхода. Он слышал, как мастер сказал приставу:
— Чичас вы его, ваше благородие, возьмете. А ну, Ермолай, выкатывайся из депо со своим паровозом! Чего прохлаждаешься? Заменили тебе буксу, и делать, значит, здесь больше нечего. Оглох, что ли?
Машинист медлил. Какая обида! Стоит ему выехать из депо, и стражники тотчас же возьмут товарища Виктора голыми руками. Томясь в бессильной ярости, Ермолай приказал кочегару открыть ворота.
Городовые оцепили паровоз и канаву плотным кольцом, а машинист, хоть это строго запрещалось в депо, продул паром трубу, увеличивая этим тягу в топке. Клубы черного дыма с силой ударили в вытяжной зонт, подвешенный под потолком, и тот чуть по оборвался, а стекла крыши жалобно задрожали. Сверху посыпался пепел, дым и пар повисли вокруг непроглядным облаком. Оно мало-помалу оседало, и вскоре в двух шагах ничего нельзя было различить... Хотя бы помогло Виктору! Может, воспользуется этим и скроется?
