– Какая же такая казнь, пытка эта? – спросил любимец помещика-палача.
– А удумай! Ну-ка?
Отрицательно покачал головой ловчий:
– Где же мне, глупому, задачу такую мудреную решить…
Задумался на секунду Ехменьев.
– Девок или баб наших, Сергунька, многих знаешь?
Усмехнулся противной, развращенной улыбкой Сергунька.
– Есть тот грех, благодетель…
– Кто из них чего особенно боится? Не знаешь?
Невдомек ловчему-любимцу, о чем спрашивает барин.
– К-ха, – усмехнулся он. – Мало ли чего они боятся.
– Ну, а…
И склонив свое барское лицо к лицу своего верного холопа, Ехменьев начал ему что-то подробно объяснять.
– Боятся?
– Ох, как еще благодетель!..
– А кто особенно боится?
Хихикает опять ловчий, верный участник барских оргий.
– Да Варвара…
– Девка? Молодуха?
– Молодуха.
– Ну так вот что, Сергунька: сегодня ночью мы устроим пробу. Понял?
– Как не понять…
– Доставь ее. Скажи, барин требует. Жалко тебе ее?
– Да я… Господи… для вас-то!
В доме Ехменьева есть одна заповедная комната. В этой комнате всегда происходили оргии. Это были такие попойки, от которых волосы становились дыбом. То, что проделывал тут Евграф Игнатьевич Ехменьев, превышало всякое вероятие. Но все это, под страхом смертельных мук, хранилось в глубокой тайне.
Сюда-то, в эту мрачную комнату-застенок, должен был привести ловчий Сергунька Варвару.
Пошел он звать ее, а самого сомнение, тоска берут:
«Для чего это он Варвару зовет? Нетто интересна она ему? Про какую такую «пробу» диковинную говорил он сейчас?»
Взбеленилась Варвара, голосом взвыла:
– Злодей, злодей ты! К чему же ты сам-то меня на поругание ведешь к зверю нашему? Есть ли крест на вороту у тебя?
Неловко, нехорошо ловчему.
– Да ты, слышь, дура, не бойся. Он не тронет тебя… Поспрошать тебя о чем-то хочет.
И около часу ночи приволок ее насильно в знакомую ехменьевцам комнату.
Упиралась она, плакала, а «милый» ее – Сергунька – подталкивал:
– Говорю тебе, не бойся ничего! Дура!
– Зачем же тогда? Охо-хо-хо!
– А про то от барина узнаешь.
«Проба» лютого помещика. Объяснение с женой
В красной шелковой косоворотке сидит на высоком сафьяновом кресле зверь-человек. Ехменьев уже пьян.
– Ну, привел?
– Привел, благодетель.
Жарко в комнате барина. Так жарко, что дух спирает. А ему, барину, нипочем. Смеется, хохочет отвратительным смехом.
«Га! Меня перехитрить задумал, славный господин Путилин! Врешь, сыскная приказная строка! Я тебя перехитрю! Хитер ты, а я тебе нос утру!»
Бормочет, радуется.
– Помнишь план мой, указ, Сергунька?
