ИВАН-ЛИХОЙ ЧЕЛОВЕК Ваше величество, отец родной! Государь батюшка! Вызволи ж ты меня отседа, пса приблудного! Не дай в степу околеть, аки твари некрещеной! Господа на том свете молить стану! С шишнадцати годков в фузилерах хожу, под Наровой капралом глаза лишен, под Дерптом обозной телегой переехан!.. Грешен пред тобой, врать не стану: от мора с Архангельска бежал с ворами Томилкой Троесукиным, Степаном Крутожопкой да Рюмкой Паленым к Савватию Новогефсиманскому в скит. Не вели казнить, государь батюшка! Каюсь пред тобой: грешен! Маленько разбоем промышлял — не таюсь… Однако ж, для державной пользы сие худое дело творил — свейскую чухню грабил! А что касательно до купцов православных, так их в тамошних краях раз-два, и обчелся… Помилуй ты мя, государь батюшка Петр Алексеевич!.. Хоть под топор пойду, хоть на дыбу, а токмо не бросай ты мя в степу околевать — бесам на радость, волкам на разговенье!.. Дозволь Господу свечечку своими руками затеплить, да по-христиански в землю лечь, как полагается!
ХРОМОЙ МУСЬЮ (Барахтаясь в сугробе) Ля гюси сетози ле спаз!
Вышел государь из кибитки. Глянул на Ивана — задумался. Перед Иваном похаживает, снежком поскрипывает, на звезды поглядывает. Луна в небе нависла полная, тяжелая, позолоченная…
ПЕТР (Остановившись, глядя на Ивана в упор) Так, стало быть, не желаешь ты, православный, в чистом поле безвестно сгинуть?
ИВАН-ЛИХОЙ ЧЕЛОВЕК Как же, государь батюшка! Ведь я, чай, не скотина какая… Душу крещеную имею, по образу и подобию сотворен.
ПЕТР Блажен же ты. А коли душу имеешь крещеную, ответь мне, как на духу. В бессмертие крещеной своей души свято ли веруешь?
ИВАН-ЛИХОЙ ЧЕЛОВЕК Нам как свято-то не веровать, коли наша планида такая!.. Мы, чай, сладко не ели, слабко не бздели!
ПЕТР А, коли веруешь, так об чем убиваешься?.. Твое оно, Царствие-то Небесное! Ступай, вон Оно.
ИВАН-ЛИХОЙ ЧЕЛОВЕК Какое же это Царствие Небесное! Это ж твоя — государева кибитка!..
ПЕТР Ступай, ступай! Это вовсе не кибитка, это Царствие Небесное. Оставь сумнение! Али, в вере не тверд?
Прошибло Ивана потом от этих слов! Экая, право, нескладуха…Во всем изъян, везде сумнение. Вера-то!.. Вера-то, ведь как бывала велика! А Царствие-то Небесное, нешто такая вот малость?..
ПЕТР Ты не гляди, служивый, что оно маленькое. Еще меньше бывает!
Иван, выгибаясь дугой, с перекошенным от страдания лицом судорожно рвет на себе рубаху. Его движения — зримый вопль, его слова — раскаленные камни.
