Чаку пришла в голову идея сливать бензин из машин на улице. Мы не станем сливать всё из одной машины, сказал он, к тому же, в любом случае, в ближайшее время никто уехать не сможет. А нам нужно больше топлива для генератора. Бензин нельзя было хранить в закрытом помещении, так что Чак не мог им запастись, а все заправочные станции, скорее всего, были закрыты.
— Лучше перестраховаться, чем потом жалеть, так всегда говорил мой дедушка, — ответил мне Чак.
В теории этот план был хорош, но на практике всё было иначе.
Только открыть заднюю дверь оказалось приключением — её завалило снегом. Я с большим трудом выбрался наружу и потратил двадцать минут, чтобы выкопать вход в здание.
— Всё, пошли, — сказал я Чаку, закончив копать. Он открыл дверь, выбрался наружу, и мы, по пояс в снегу, вразвалочку поплелись к ближайшей машине. Под множеством слоёв одежды мне было неуютно и жарко, а лицо, руки и ноги, напротив, немели от холода.
— Напомни мне добавить снегоступы в мой список покупок к следующей катастрофе, — засмеялся Чак.
Позже, сняв полметра снега с машины, мы обнаружили, что крышка бензобака заперта, поэтому пошли к другой. С ней нам повезло больше. После десяти минут раскопок, мы расположили пустую канистру так низко, как смогли и вставили в бензобак резиновую трубку.
— Я помню, как купил эту трубку и удивлялся, для чего, скажи на милость, она мне может понадобиться, — задумчиво пробормотал Чак, стоя на коленях в снегу. — Теперь я знаю.
Я протянул ему конец трубки.
— Я копал. Думаю, сосать — твоя работа.
Я в жизни не сливал ничего.
— Прекрасно.
Он наклонился, поднёс трубку к губам и начал сосать. Каждые несколько вдохов он останавливался и кашлял из-за паров, зажимая пальцем конец трубки. Наконец, он добрался до золотой жилы.
— Счастливого Рождества! — пошутил я. Чак согнулся пополам, кашляя и отплёвываясь.
Он осторожно наклонился и вставил конец трубки в канистру, убрав палец. Умиротворяющий звук бегущей жидкости эхом отозвался из канистры. Сработало.
— А ты хорошо сосёшь.
Я был впечатлен.
Он вытер лицо перевязанной рукой и улыбнулся.
— Да, кстати, поздравляю с беременностью.
Сидя в снегу, я внезапно вспомнил детство, когда после бури мы с братьями выбегали во двор нашего домика в Питтсбурге и строили снежные крепости. Я был младшим, и мама всё время выходила, чтобы проверить, чем мы занимаемся. В действительности, она проверяла, не закопали ли меня в снегу мои озорные братья.
Теперь у меня была собственная семья, которую я должен был защищать. Возможно, я мог бы уйти в пустыню с рюкзаком за плечами, выжить и справиться со всем, с чем бы ни столкнулся, но только в моей жизни появился ребёнок, как всё кардинально изменилось.
