Винс только хмыкнул в ответ.
— Он начал поставлять в Нью-Йорк керосин в семидесятых годах девятнадцатого века, до этого Америка с заходом солнца погружалась в темноту. Он же предложил первый дешёвый и чистый источник света. До этого Рокфеллер был нищим предпринимателем, который мочил ноги на нефтяном месторождении в Кливленде и не знал, что с ним делать.
— Я и не знал, — ответил Винс, почти меня не слушая.
— Да, Кливленд был Саудовской Аравией в Америке времён Дикого Запада. К началу двадцатого века он производил больше керосина, чем требовалось для освещения городов, и знаешь, что появилось тогда?
— Рокфеллеровский центр?
— Машины. Ты знал, что первые автомобили были электрическими? В 1910 году на улицах Нью-Йорка было куда больше электрокаров, нежели машин на бензине, и все считали, что за электрическим транспортом было будущее. Что разумнее использовать их, а не этих оглушительных монстров, в которых взрывались какие-то токсичные и горючие химикаты. Но Рокфеллер стал спонсором Форда и позаботился о том, чтобы именно бензиновые автомобили, а не электрические, стали уделом будущего. Чтобы он мог и дальше продавать свою нефть.
— Я думаю, теперь всё, — заключил Винс. Он снова надел очки и помотал головой вверх-вниз.
— И, раз — и перед тобой все дрязги двадцатого века: Средний Восток, войны, мировая зависимость от нефти и глобальное потепление. Может, даже происходящее сегодня. И всё из-за стремления обладать светом.
— Потому что в темноте сидеть — фигово, — согласился Винс, подошёл ко мне и протянул очки. — Попробуй.
Я вздохнул, надел их и выключил фонарик на лбу. Я посмотрел на восток и увидел крохотные красные точки на уровне земли, где-то вдалеке в городе.
— Я скопировал в очки информацию из твоего приложения для поиска тайников на местности, — стал объяснять Винс. — Очки теперь подключены к твоему телефону по Bluetooth. И места, где ты закопал пакеты, будут отображаться в очках как красные метки, если ты смотришь на них.
— Да, я вижу их.
После случившегося мы решили, что выходить за едой днём слишком опасно. Лорен умоляла меня не ходить, и я обещал, что не пойду, по крайней мере, при свете солнца.
Но больше у нас ничего не оставалось.
В центрах помощи возникали беспорядки, и я не хотел, чтобы наши жёны ходили туда, даже под нашей защитой. Они, тем не менее, были намерены пойти с детьми на Пенсильванский вокзал и в центр Явица, чтобы отстоять в очереди на раздачу. Нам нужна была еда.
