— Это не отель, — мрачно произнес Баварин, — а ночлежка.
— Вы можете в любой момент переехать в номер-люкс.
Баварин ничего не ответил.
Видимо, устав держать голову на весу, он снова откинулся на подушку. Журавлев растерянно поглядел на меня. Я пожал плечами.
— Евгений Петрович, — предпринял он новую попытку завязать разговор, — наша телекомпания решила сделать цикл передач о вашем творчестве. Мы пришли вас снимать.
— Я тебе не девочка, чтобы меня снимать. И не повешенный.
Разговор явно не клеился.
— Может, все-таки попробуем, — убитым голосом сказал Журавлев, доставая из сумки видеокамеру. — Вы нам расскажете о своих творческих планах, личной жизни, заветных желаниях…
Баварин демонстративно разглядывал потолок.
— Мое самое заветное желание, — раздельно проговорил он, — чтобы ты отсюда убрался. И как можно скорее. Тебе понятно?
Журавлеву было понятно. Он убрался.
Мы остались с Бавариным вдвоем. Он сел, потер ладонями опухшее лицо.
— Терпеть не могу телевизионщиков.
Я осторожно заметил, что у Журавлева могут быть неприятности. Баварин пересел в кресло, стоявшее у стола, и налил себе полную стопку водки.
— Начал читать твой сценарий, сынок, — сказал он, залпом осушив стопку и занюхав водку рукавом. — Дочитал до пятой страницы. Пока нравится.
В дверь робко заглянул Журавлев.
— Извините, я тут сумочку оставил.
— Ладно уж, — смилостивился Баварин, — снимай свое дурацкое интервью.
Журавлев воспрянул духом, засуетился, протянул мне видеокамеру, в двух словах объяснив, как с ней обращаться.
— Дорогие телезрители! — бодро заговорил он в объектив. — Сегодня у нас в гостях известный кинорежиссер Евгений Петрович Баварин. Сейчас в Каннах в конкурсном показе участвует его последний фильм «Корабль, идущий в Эльдорадо». Как вы думаете, Евгений Петрович, — обратился Журавлев непосредственно к Баварину, — ваша лента получит главный приз Каннского кинофестиваля «Золотую пальмовую ветвь»?
— Без всякого сомнения, — отрезал Баварин.
— Да, но фильм кончается очень трагически. Герои погибают. А ведь западному зрителю не нравятся такие концовки.
— Верно. Поэтому я для них другую концовку сделал. В русском варианте герои погибают. А в западном — венчаются.
— А почему вы сами не поехали в Канны?
— Какая разница, куда ехать, — поморщился Баварин. — В Канны или сюда. Ведь так? — посмотрел он на меня.
— Может быть, и так, — дипломатично ответил я, — но не для всех.
— Ой, да брось ты! Везде одно и то же.
— И все-таки вы, Евгений Петрович, предпочли приехать на свою родину, — слащаво произнес Журавлев, — а не на Каннский фестиваль…
