Клейтон с невозмутимым видом пожал плечами.
– Зачем ты с этим связалась?
– Из-за тебя. То, что случилось… или почти случилось с тобой, – это было неправильно.
Клейтон нахмурился и проворчал:
– А теперь, когда я жив?
– Я все равно буду продолжать свою работу. – Да и как иначе? Ведь то, что Клейтон жив, – это ничего не изменило. Ее преданность обществу сохранилась. Она и создала-то его из-за него, из-за Клейтона. Но теперь она этим занималась, поскольку свято верила в свою правоту.
Клейтон не спорил. Но окинул ее пристальным взглядом, словно выискивал в ней какой-то недостаток.
А Оливия между тем продолжала:
– На фабрике сейчас работают три мальчика, которые в Лондоне были обвинены в воровстве. Мы надеемся доказать, что эти дети могут быть реабилитированы.
Клейтон и на сей раз промолчал. Оливия же попыталась сменить тему:
– Ты когда-нибудь был на императорском балу?
– Да.
Не дождавшись продолжения, Оливия заметила:
– Ты сегодня удивительно многословен.
Брови Клейтона сошлись на переносице.
– Все балы – они ужасно долгие и нудные. – Он пожал плечами, словно недоумевая, – мол, что еще можно об этом сказать? – Люди танцуют, вот и все.
Ответ был таким типично мужским, что Оливия не выдержала и расхохоталась. Она пыталась остановиться. Честно пыталась. Но вероятно, прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз смеялась искренне, от всей души, так что сейчас ей никак не удавалось остановиться.
Она надеялась, что Клейтон присоединится к ней, но он даже не улыбнулся. А ей с большим трудом удалось взять себя в руки.
Тем не менее ее спутник немного расслабился, и Оливия, с облегчением вздохнув, откинулась на спинку сиденья.
– Я стараюсь избегать появлений при дворе. Не могу сказать, что император ко мне благоволит, – пробурчал Клейтон.
– Но почему? Ведь ты спас ему жизнь…
Клейтон ненадолго задумался – словно не знал, что ответить.
– Вкратце история такова: за два года до того, как я выбросил бомбу из царской кареты, Голов схватил Малышку, а царь приказал подвергнуть ее пыткам. Нам потребовалось три дня, чтобы ее освободить. – На лице Клейтона не отразилось никаких эмоций, но его левая рука непроизвольно сжалась в кулак.
В санях были разложены подогретые кирпичи, но Оливия все равно задрожала – как будто от холода. В последние недели она много думала о том, какие пытки могут ее ожидать, но на самом деле их испытать…
– Я должен был ее защищать, но не сумел. А то, что они с ней делали… – Клейтон отвернулся и уставился на замерзшую реку. Люди уже начали кататься на коньках и санях. Но, судя по всему, он этого не видел.
