Она уже подсунула под застрявшее колесо три или четыре ветки, когда ее остановил Клейтон.
– Что ты делаешь? – спросил он, глядя на нее с удивлением.
– Ветки увеличат силу сцепления колеса с дорогой.
– Но почему ты это делаешь? – В его голосе слышалось подозрение.
– Когда же ты поймешь, что я уже не та глупая девчонка, какой была в пятнадцать лет?
– Ты вовсе не была… – Клейтон умолк. Вероятно, хотел сказать ей что-то хорошее, но потом передумал. – Оливия, если ты возьмешь лошадь под уздцы, я приподниму телегу.
– Возможно, будет проще, если мы сначала выгрузим всю капусту.
Клейтон покачал головой:
– Не стоит. Правдинцы будут тебя искать. Я бы предпочел не задерживаться. Не хочу, чтобы они нас нашли.
Такой вариант Оливии тоже не казался привлекательным.
– Я поговорю с пони, – сказала она.
Когда Оливия приблизилась, лошадка покосилась на нее в испуге. Девушка попыталась сделать то же самое, что и Клейтон – поговорить с ней ласково, чтобы успокоить. Но она довольно быстро перешла на английский.
– Нам очень надо, чтобы ты еще немножко потянула. – Лошадь щелкнула крупными желтыми зубами, и Оливия тут же вспомнила довольно много русских слов. – Понимаю, ты женщина и поэтому предпочитаешь Клейтона. Но ему надо поднять телегу. – Лошадь снова щелкнула зубами. – Что конкретно ты говорил этой зверюге? – обратилась Оливия к своему спутнику.
Клейтон отошел от повозки, и Оливия почувствовала, что краснеет, но заверила себя, что это от мороза.
– Я рассказал ей, какая она красивая девочка. – Его голос понизился до бархатистого шепота. – И какая она умная девочка.
Лошадка перестала прядать ушами и успокоилась.
– Я попробую, – вздохнула Оливия. Клейтон же снова занял место у провалившегося колеса. – Я бы не поддавалась на его грубую лесть, – сообщила Оливия лошади. – Насколько я помню, в точности те же слова он говорил когда-то и мне.
Клейтон закашлялся, и на душе у Оливии потеплело. Ей показалось, что бездна, разверзшаяся между ней и Клейтоном, стала уже не такой бездонной.
Она продолжила разговор с лошадью:
– Я бы на твоем месте ему не верила. Он может в любой момент передумать и решить, что ты связалась с группой кровожадных революционеров. И главное – не позволяй ему тебя целовать. Ничем хорошим это не кончится.
Клейтон снова закашлялся, потом крикнул:
– На счет три! Один… два… три!
Оливия сильно потянула за поводья, и через несколько секунд колесо с громким чмоканьем высвободилось из грязи.
Клейтон тут же забрался на свое место. Оливия, погладив пони по носу, последовала за ним. Они ехали молча около часа, но теперь их молчание не казалось враждебным.
