Что касается нашего морского путешествия, то с нами не приключилось ничего особенного до тех пор, пока мы не оказались на расстоянии примерно трехсот миль от реки святого Лаврентия. Здесь корабль вдруг со страшной силой ударился о какой-то предмет, который мы приняли за скалу. При этом, опустив лот на глубину пятисот саженей, мы не могли нащупать дно. Но еще более удивительным и даже непонятным было то, что мы потеряли руль, у нас сломался бушприт, все мачты расщепились сверху донизу, а две из них даже полетели за борт.
Бедняга матрос, который в это время как раз убирал большой парус, отлетел на три мили от корабля, раньше чем свалиться в воду. Если он уцелел, то только благодаря тому, что во время полета ухватился за хвост северного гуся, и это не только облегчило его падение в воду, но и дало ему возможность, пристроившись на спине этой птицы, или, вернее, между шеей ее и крылом, плыть вслед за кораблем до тех пор, пока его, наконец, не удалось подобрать.
Сила толчка была так велика, что всех людей, находившихся в межпалубных помещениях, подбросило к потолку. Моя голова при этом была вбита в желудок, и потребовалось несколько месяцев, пока она заняла свое обычное положение.
Мы еще не пришли в себя от удивления и состояния полнейшей растерянности, когда все эти непонятные явления внезапно объяснились: на поверхности воды показался огромный кит, который, греясь на солнце, как видно, задремал. Чудовище было весьма рассержено тем, что мы осмелились его обеспокоить, и ударом хвоста не только сорвало часть обшивки, но и проломило верхнюю палубу. Одновременно кит ухватил зубами главный якорь, который, как полагается, был намотан на шпиль, и протащил наш корабль по меньшей мере миль шестьдесят — считая по шести миль в час.
Бог ведает, куда бы он увлек нас, если бы, на наше счастье, не порвалась якорная цепь, благодаря чему кит потерял наш корабль, но зато и мы лишились якоря.
Когда полгода спустя, возвращаясь в Европу, мы снова очутились в этих водах, то натолкнулись в нескольких милях от прежнего места на мертвого кита, который покачивался на волнах, и длиной он был, — чтобы не соврать,
— по меньшей мере в полмили. Так как мы не могли погрузить на борт сколько-нибудь значительную часть такого огромного животного, то спустили шлюпки и с большим трудом отрубили ему голову. Какова была наша радость, когда мы не только обнаружили наш якорь, но еще и сорок саженей якорной цепи, которая забилась в дупло гнилого зуба слева в его пасти.
