— Можно и подробнее. — Баклажан отхаркнул желтоватый комок, на сей раз не попав в плевательницу. — Вчера на Пятницкой, в шопе. Зашел пивка взять пару банок. Ну вообще чего-нибудь приглядеть на вечер. К кобылке одной собирался нагрянуть. Все чин чином. Сперва Васька Джин, телохранитель мой, сходил, проверил. Какого-то фраера выкинул оттуда. Чисто. Я зашел, в натуре никого, только продавщица за прилавком лыбится. Я не придал значения, взял упаковку баварского, водяры, нарезки всякой накидал в корзину, подхожу к этой девке за кассой. И тут, веришь ли, накатило. У ней там стол с ящичками, с монетами, чем-то щелкнула, когда отпирала, а у меня в глазах — ствол. То есть, помнилось, будто она из ящичка ствол вынает. Парабеллум. Вот так ясно увидел, как тебя сейчас. Ну и врезал ей от души по кумполу. Голой рукой, доктор! Так она, дурища, башкой об стену хрястнулась и в отключку ушла. Меня Джин подхватил, еле оторвались. Может, до смерти зашиб деваху, взял грех на душу. Но суть не в этом. Мираж! Напоследок в ящичек заглянул, поворошил бабки — никакого ствола. Но ведь видел пушку. Своими глазами. Трезвый был. Что делать, Савелич? Лечи, иначе каюк.
— Это единственный случай за неделю?
— Если бы! На другой день, как у тебя был, проводил совещание в конторе. За столом все свои пацаны, проверенные, человек шесть. Вопрос важный: стрелку забили с козлами из Мытищ. Приспичило им порожняк погонять. Значит, сидим, спокойно веду инструктаж, и вдруг, ни с того ни с сего, чую — дымком потянуло и туман, как на зорьке над рекой. И пацанов никого не узнаю, рожи красные, распаренные, между собой шушукаются и в меня пальцами тычут. А двое — нырк под стол. Ну, чую, дело худо, выхватил автомат, он у меня всегда в столе на всякий пожарный, да и пустил Снегурочку поверх голов. И тут же, веришь ли, прозрел. Никакого тумана, пацаны как пацаны, только на пол от страха посыпались. Жалобно так верещат: за что, дескать, хозяин? И смех и грех. Хорошо, верхом повел, уберег детушек Господь, покосил бы всех на хрен. Мираж, ничего не поделаешь. Нет, верно Стас Говорухин сказал: так жить нельзя.
— Не бережете себя, Федор Николаевич. Вам бы отдохнуть надо, нервы привести в порядок.
— Но я не чокнутый, нет?
— Какой же вы чокнутый? Переутомились малость, это бывает. Большие деньги даром не даются.
— Святые слова, Савелич. Вертишься как белка в колесе. Везде ведь сам поспей. Иначе кинут за милую душу. Совести у людей совсем нет… Так вылечишь или нет?
