— Что вам угодно? — глухо выдавил доктор. — Я сделаю все, что хотите.
— Само собой. А пока проводи-ка к Берестовой.
— Невозможно. Ее вчера увезли.
Корин сразу понял, что доктор не врет, но не хотел верить.
— Кто увез? Куда?
— Не знаю… Честное слово, не знаю. Мы получили распоряжение.
— От кого распоряжение?
Доктор отодвинулся от мертвого Коленьки, который на него завалился, словно с запоздалой лаской. Сам он уже мало отличался от своего дружка, разве что глазенками поблескивал, как свиненок. Корин отметил это с чувством глубокого морального удовлетворения. Единственное, что плохо, — кровь у обоих порченая.
— Оглох, пиявка? Чье, говорю, распоряжение?
— По-видимому, ее родственников?
— У нее нет родственников.
— Я всего лишь рядовой врач. Не владею всей информацией. Все решения такого рода принимает начальство.
— Начальство у тебя, пиявка, теперь только одно — это я.
— Извините, оговорился.
Лева Кубрик двенадцать лет имел дело с сумасшедшими или с теми, кто был на грани, и знал лучше других, что главное — их не раздражать, особенно в состоянии припадка. Контакт с такими больными в принципе всегда возможен, если вписаться в русло их параноидальных видений. Соответствовать их воображаемой реальности. При определенном навыке это не так уж сложно. Тем более что нынешний мир по сути мало чем отличался от того, который придумывали себе пациенты. Однако он также понимал, что столкнулся с особым случаем. Чудовище со свинцовым взглядом не просто сумасшедший, это что-то иное. Кубрик не исключал, что на «Белую дачу» наконец-то пожаловал гость прямиком из преисподней, чего давно следовало ожидать. По тому, как он хладнокровно расправился с Коленькой, и по тому, как четко, последовательно задавал вопросы, не сбиваясь на побочные ассоциации (свойство всех шизофреников), можно заключить, что разум у чудовища в абсолютном порядке и оно преследует конкретную, вполне логичную цель. Кажется, впервые Лева Кубрик с болезненной остротой ощутил, как холодно и одиноко жить на свете.
— Я могу узнать, куда ее увезли, — пробормотал он с заискивающей ноткой.
— У начальства?
— В регистратуре… Если разрешите позвонить?..
— Опять химичишь, пиявка. Какая тебе среди ночи регистратура?
— У меня есть домашние телефоны.
Корин поднял его за шкирку, тряхнул, удивляясь сытой тяжести ублюдка, потыкал носом в развороченную, окровавленную тушу любовника, приговаривая:
— Хочешь таким же быть? Хочешь, да?
Доктор не вырывался, лишь жалобно попискивал. С трепетом ощущал неумолимую силу оборотня. Наконец, отвесив смачную оплеуху, Корин его отпустил.
