Когда родилась я, была жива только баба Лиза, но и она вскоре умерла. На тот период у отца от всей семьи осталось три брата: Александр, Николай, а также совсем не известный мне Михаил и две сестры – Зинаида и Елизавета. Это все мои дядьки и тетки с отцовой стороны.
Моя мама была предпоследним ребенком у своих родителей: Александра и Евдокии. Кроме мамы в семье было две дочери Катерина и Вера, а так же сын Сергей.
Дед Саша умер во время войны, бабушка Дуня – после. Она долго болела, а я, будучи совсем крошкой, подходила к ее кровати и говорила: «Баба, пей полосок». Это были чуть ли не первые мои слова. Умирая, бабушка говорила, что ей ничего не жаль, только очень хотелось бы увидеть взрослой «своего миленького» – так она называла меня. Бабушку я совсем не помню.
В нашей родне всю семью старшего брата отца, дяди Шуры, звали перовскими. Жили они тогда в Перово. Дядя Шура во время войны был сапером, вернулся с войны без ноги и ходил на костылях. Многие инвалиды в то время не находили места в жизни и, как правило, спивались. Дядя Шура остался для семьи главою и кормильцем. Каждое утро он забрасывал на плечо мешок с семечками и уходил на рынок торговать. Может быть, это занятие казалось ему постыдным, но он «вытягивал» семью как мог. Дядя Шура никогда не пил и был очень скромным человеком.
Мне запомнился один случай, когда он приезжал к нам в гости. В то время мы жили на третьем этаже, без лифта и телефона. В доме был ремонт. Красили стены и перила лестницы. Дядя Шура не смог без перил подняться на наш этаж, а попросить кого-нибудь сбегать к нам он постеснялся. Так и уехал назад домой через всю Москву.
Женат он был на тете Шуре – толстой, неопрятной женщине, болеющей астмой и все время что-то строчившей на швейной машинке в задней комнате. Когда мы приезжали к ним в гости, я ее иногда не видела, а только слышала. Наверно, она подрабатывала шитьем.
У них было две дочери: Люся и Рита. Рита была ровесницей Ларисы, а Люся – старше их лет на десять или чуть больше. Она рано вышла замуж и уехала на Север зарабатывать деньги. Впрочем, скоро вернулась с крошкой Надюшкой, золотыми зубами и без мужа, которого никто и не помнил.
Маленькая Надя с малых лет носила очки. Гуляя по саду, она умудрялась развешивать их на кусты, а потом забывать, где оставила. За лето ей покупали пар десять. Все они растворялись в листве. Зато поздней осенью, когда листья опадали, дед Шура собирал с кустов смородины и крыжовника уже другой урожай.
