Но две недели в одиночестве он здесь явно не высидит. Прошло только три дня, а ему уже захотелось общества. С квартирной хозяйкой не больно-то весело болтать, а подходящей девицы для более тесного знакомства он пока не приметил. Точнее, девиц-то навалом, но они бродят в основном парочками, а ему нужен абсолютно свободный и независимый экземпляр. Как и он сам.
Предлагал же он Кольке Ломакину рвануть на пару на юга, но тот что-то затормозил: мол, дела, ресторан не на кого оставить, да и не время сейчас отдыхать… Отчего ж не время? Июнь — великолепное чистое море, цены еще не взлетели вверх с той же легкостью, как фольга от шоколадки, поднятая ветром. Ну да Бог с ним, с Колькой. Пусть плавится в раскаленной Москве, если ему охота…
А все-таки неплохо было бы очутиться здесь с другом. Подцепили бы парочку симпатичных девчат, покуролесили немного, было бы о чем зимой вспомнить!.. Загорский налил себе полный бокал красного ароматного вина и с аппетитом вонзил белые крепкие зубы в дымящийся шашлык. О, какая вкуснятина! Это не те вонючие угольки из приблудных Шариков, которые в изобилии продаются горбоносыми продавцами в Москве около метро. Веточка кинзы, кокетливо прикрывающая сочащиеся соком поджаренные кусочки, удачно дополнила пряным вкусом мясо, а пожар, пылающий во рту, утихомирил глоток ароматного домашнего вина.
Такая острая пища возбуждает в мужчине желание и толкает его на подвиги. Женщины кажутся более красивыми, чем они есть на самом деле, отчего-то тянет говорить им те милые глупости, от которых они соглашаются идти на край света (и более того — в постель). Ах, эти женщины на курорте! С точеными телами цвета светлой бронзы, с пышными формами золотистого цвета, с хрупкими фигурами цвета молочного шоколада, улыбающиеся, смеющиеся женщины (ни капли грусти в сияющих глазах!), светловолосые и брюнетки, с волосами цвета баклажана и с волосами ярче, чем красное дерево, — невозможно решить, какая из них лучше, хочется иметь всех их сразу и каждую в отдельности! Были бы у него такие длинные руки, чтобы ими обнять все разморенные южным солнцем и беззаботностью тела, было бы у него несколько пар неутомимых губ, чтобы перецеловать всех до единой, было бы у него несколько тел, чтобы находиться с каждой женщиной и не упустить ни одной!
«Да, теперь я понимаю турков, — размышлял Загорский, обводя блестевшим от вина и сытости взглядом зал ресторана. — Гарем — вот выход для настоящего мужчины! И не четыре жены, как прописал Мухаммед, а сорок сороков! И еще бы к гарему наложниц — несть числа… Но что это я, — усмехнулся Антон. — У меня пока и одной нет…»
