— Урою его! Так урою, что его затошнит от вкуса собственных мозгов во рту! — вскинулся младший.
— Тихо! Вот что, Серый, ты у нас человек новый, подозрений не вызываешь. Походи, поспрашивай, где Артур сегодня болтался… Адресочки мы тебе дадим… Мы-то все на виду, а ты пока на заднем плане вертишься, тебе проще. А мы уж займемся всем остальным. Давай действуй!
Таким образом, я получил от бандитов мандат на проведение собственного расследования.
Моя радость была непритворной — Кэтрин вернулась! Живая, здоровая, даже немного загорелая, как будто все это время она нежилась под южным солнцем. Я наслаждался ее тихим теплом и, кажется, был почти счастлив. Почти — когда удавалось отогнать все мысли, кроме одной: как мне хорошо! Я рядом с ней, понимающие, внимательные глаза участливо смотрят на меня, волосы разметались по подушке, прохладная рука успокаивающе покоится на моей груди, и, кажется, весь огромный враждебный мир остался за стенами этой комнаты, и мы недосягаемы для него.
— Я заметила, у тебя появились боевые ранения, — говорит Кэтрин, проводя пальцем по моему нижнему веку.
Мой синяк почти сошел — так, ерунда, как будто кто-то капнул желтоватой краской на кожу.
— Да, всего лишь избили в милиции, — небрежно бросил я.
— О, в милиции! — с ужасом в голосе повторила Кэтрин. — Как, Сержи, неужели ты нарушил закон?
Интонация, прозвучавшая в ее вопросе, меня развеселила. Я, конечно, слышал, что американцы страшно законопослушные, но, прожив несколько лет в нашей стране, нельзя же так по-детски удивляться, что человек ни за что попадает в кутузку.
— Немного, Кэтрин, совсем немного. — Смеясь, я пытался успокоить ее. — Точнее, если бы я не нарушил, меня, наверное, убили бы…
— Кокнули? — через силу улыбнулась Кэтрин.
— Да, пришили, прикончили, пристукнули, укокошили, почикали… И так далее… Я не хотел нарушать закон, Кэтрин. Но мне надо узнать, почему убивают моих друзей.
— Неужели кто-нибудь погиб еще, Сержи?
Я рассказал ей все, что происходило за время ее отсутствия, все, что наблюдал собственными глазами…
Кэтрин смотрела расширенными неподвижными зрачками куда-то в темноту. Мне казалось, что она что-то видит там, за черной непроницаемой мглой, которая окутала комнату душным покрывалом.
— О чем ты думаешь? — наконец отважился я нарушить молчание.
Кэтрин перевела на меня блестящий отраженным светом луны взгляд:
— Что? Я думаю, это не последняя жертва, Сержи. Я думаю, что, пока не поздно, тебе надо выйти из игры. Уехать, затаиться. Тогда они тебя не достанут. Это твой единственный выход. Попадание в милицию — это только начало.
