«Дожили, — думала потом Рита, — норму воспринимаем как подарок судьбы, как майский праздник и именины сердца. Привыкли к рыночно-троллейбусному «женщина» и удивляемся, когда к нам обращаются по-человечески».
Но вот в библиотеке-то имя-отчество звучало бы более чем уместно: все-таки обитель культуры и просвещения.
— Женщина, — в третий раз это звучало уже просто невыносимо, — вы работаете?
Рита вспомнила, что в читательском билете у нее не указано место работы. Что ж, не грех и сказать. В ответ на жлобское обращение (слово «жлобский» в Ритином лексиконе до сегодняшнего момента не значилось, а тут вдруг зазвучало — и довольно отчетливо).
— Запишите, пожалуйста, — сказала она демонстративно четко, — доцент кафедры методики преподавания русского языка педагогического университета.
Представлялось, что библиотекарша просто умрет от почтения, но та и бровью не повела, сухо переспросила, записала и углубилась в свои дела.
Рита внимательно пересмотрела все книги на полке на букву «А». Амосова не было. Она вернулась к стойке.
— Вы знаете, нет там книги, — сказала она почему-то виновато.
— Посмотрите на столе у стены, в неразобранных, — сказала библиотекарша, продолжая что-то писать.
Рита поплелась к столу, заваленному книгами. По правде говоря, она уже очень устала, воспринимая свой в общем-то не слишком уж длинный и не слишком уж острый диалог как целую схватку с грубой и недоброжелательной библиотекаршей. Будет что обсудить с Леной Зориной.
— Сначала о внешности этой стервозы расскажу, — думала Рита. — Пожилая, несимпатичная…
— Поэтому и окрысилась на тебя, — скажет Лена.
— И без того тоненькие губы, естественно, поджаты.
— Представляю, — это Лена.
— Знаешь, Лен, не могу представить, чтобы она улыбалась или, тем более, хохотала.
— Такие не хохочут, — готовно подтвердит Зорина.
— А головка у нее…
— Змеиная, — вставит Лена.
— Гладенькая такая, челочка ровненькая. Волосы крашеные, черные. А в глазах — ни-че-го! — вот как бы Рита сказала.
Но тут же подумалось:
— Нет, не ничего. А злобность, плюс недоверие, плюс раздраженность, плюс недовольство, плюс нелюбовь ко всему человечеству. Вон сколько всего!
Так что фразу «в глазах — ничего» Рита, пожалуй, забирает обратно.
Представляя себе обсуждение с Леной Зориной противной библиотекарши, Рита перекладывала книги. Амосова не было.
— Здесь тоже нет! — крикнула она, выглянув из-за стеллажей.
Библиотекарша недовольно сверкнула глазами, вышла из-за стойки, направляясь к надоедливой читательнице. Рита уже за два метра чувствовала ее сверхотрицательную энергию и плохо скрываемую ненависть к себе-вертихвостке.
