Лёвушкины плечи обмякли.
— Стало быть, алиби нет, — констатировал — для дочери — Заманский. — Папа! — Аська всё-таки вмешалась. — Но если бы Лёва появился в это время в «ИнтерСити», его бы увидел охранник или камера сняла… Ведь так?! — обратилась она к Лёвушке. Но тот лишь сильнее сжался.
— Что отмалчиваешься, урод?! — выпалила она в сердцах. — Он же тебя в страшном заподозрил!
— Нечего ему сказать, — ответил за Лёвушку Заманский. — Меж подъездами сквозные проходы. Чтоб попасть в салон, вовсе не обязательно проходить именно через свой подъезд. К тому же у постоянных посетителей есть ключи от задних дверей, где камер вообще нет. Открывай любую и проходи, никем не замеченный. На этаже все офисы закрываются к семи вечера. Уборщицы приходят после семи утра. То есть с семи вечера до семи утра проходишь бесконтрольно. Времени уйма.
— Да что вы на меня танком наезжаете?! Итак тошно, — взрыднул Лёвушка. — Мало ли народу, из своих, в папином салоне бывало? И кто угодно мог зайти с бутылкой, подмешать что-то в эти баклажаны злосчастные.
— Зиновий был малопьющим и уж точно не хлестал с кем попало! — сурово напомнил Заманский.
— Так это прежде, при маме, было! — страдающе вскрикнул Лёвушка. — А последнее время не раз, возвращаясь, и бутылки пустые видел, и следы посиделок.
— Допустим, что так, — согласился Заманский. — Но ты должен понимать, что из всего мутного списка главным подозреваемым становишься ты сам. Отравить Зиновия мог либо тот, кому он открыл, — а пускал он только своих, — либо тот, у кого был ключ. И — в любом случае тот, кто знал о существовании спичек, и в ком достало фантазии, чтоб придумать экзотическое самоубийство. — Но я-то не знал!.. — Лёвушка, наткнувшись на прищуренный взгляд Заманского, осёкся.
— Конечно, теоретически можно допустить, что не знал, забыть, что во время убийства отца сам ты таинственным образом дематериализовался, — отреагировал Заманский с той насмешливой интонацией, что всегда сбивала с толку самых упёртых подозреваемых. — Всё можно. Но — как говорят, — ищи мотив.
— Какой же нужен мотив, чтоб родного отца на тот свет отправить! — пылко вступилась Аська.
— Самый что ни на есть прямой! Наследство! Заманский только что не прожигал Плескача-младшего взглядом.
— И не в день отъезда вы поссорились. Все последние дни ссорились, и преизрядно. Потому что отец тебе ультиматум выдвинул: коллекцию, если откажешься продолжить его дело, передаст в Союз антикваров для реализации в пользу детского онкологического Фонда…
