Но еще больше её настораживала мысль, что гордый, до бешенства самолюбивый Павел мог быть с кем-то слабым и откровенно рассказывать о собственных страхах, о готовности сдаться. (как сам говорил — «плакаться», «растекаться соплями»). Это был бы уже другой, надломленный человек. А Павел так и ушел не согнувшимся.
И поверить, что муж мог запросто открыть душу кому-то третьему, — это уже был бы не Павел. Но и не поверить было невозможно.
— Он сам тебе об этом рассказал? — бессмысленно переспросила Ксюша. — Можно сказать, — сам.
Ксюшу затрясло от внутреннего озноба:
— Я, пожалуй, пойду. На сегодня как-то многовато всего обрушилось.
Анхель, опережая, открыл перед ней калитку и шагнул следом.
— Мне сюда же.
— Что-о?!
Он заискивающе улыбнулся:
— Понимаешь. Я тоже здесь снял…Комнату на неделю. Утром и снял. Там такая проходная есть на втором этаже.
— Меня это всё уже достало. Говори наконец! — Ксюша почувствовала приближение истерики.
Почувствовал и Анхель. Он заторопился:
— Павел звонил мне за два дня до гибели. Просил, если что случится, о тебе позаботиться.
— Значит, по поручению Павла, — Ксюша почувствовала жуткое разочарование. — Долгонько ж ты добирался.
— Так получилось, — плечи Анхеля в сознании справедливости упрека ссутулились. — Далеко отлучался. — Да уж видно, что не близко, — Ксюша скрипнула зубками. — Ладно, радетель. Пойдем, раз уж соседи.
Вечерний дом дышал гулом голосов, из дверных щелей просачивались голубые лучи телеэкранов. На общей кухне еще позвякивали ложки о кастрюли, тянуло запахом жарящейся на сале картошки.
По поскрипывающей лестнице они поднялись на второй этаж. Ксюша первой открыла дверь в проходную комнату и — застыла на пороге.
На старом продавленном диване пятилетняя цыганочка игралась с Пиратом. Да собственно не игралась. Скорее позволяла играться коту. А вот с тем и впрямь творилось невиданное. Недоступный чужой ласке, презирающий всех и вся, кроме погибшего хозяина, Пират носился вокруг девчушки двухмесячным котенком, то и дело запрыгивая на неё и норовя, будто щенок, лизнуть в лицо.
При виде незнакомой женщины девочка отчего-то просияла. Теплые бархатные глазенки распахнулись навстречу.
— Ксюха-рассюха! — тоненьким голоском выкрикнула она. Попыталась сползти с дивана, но разыгравшийся кот вновь прыгнул сверху, едва не повалив на спину.
— Фу, Пират! — девочка недовольно оттолкнула кота. — Достал своей телячьей нежностью! Ведешь себя поди знай как, хохотульный котяра!
