— Тут уйма льняных носовых платков, — сообщила Роуз. — Ну, хоть что-то…
Однако носовые платки, а равно перчатки, чулки и жуткая пара изломанных корсетов, внушали мне омерзение.
— Нужно хоронить одежду с покойниками, — заметила я. — Чтобы никто ее потом с презрением не перебирал.
— А я и не перебираю ее с презрением, — возразила сестра. — Некоторые костюмы сшиты из превосходной ткани.
Только вещи она запихивала в чемоданы небрежно, без особого почтения. Пересилив себя, я вытащила все обратно и сложила аккуратнее. Призрак тетушки Миллисенты облегченно вздохнул.
— Она строго следила за гардеробом. Чтобы все было почищено, отутюжено, — напомнила я.
— Да какая ей теперь разница! — фыркнула Роуз.
И тут на лестнице послышались шаги…
Душа у меня ушла в пятки, язык прилип к гортани. Я в ужасе смотрела на сестру.
— Да не она это, не она, — тихо просипела Роуз, — Кассандра… это не она.
Но по глазам я видела: думаем мы об одном и том же. Разумеется, ей тоже было жутко в мрачном пустынном особняке. Я знала, что небрежное обращение с одеждой — просто бравада. Только не догадывалась, что шаги напугали Роуз куда сильнее, чем меня. Она-то сразу сообразила: если на лестнице не покойная хозяйка, то, скорее всего, бродяга, таившийся в подвале, — нас он, конечно, прикончит, а трупы спрячет в чемоданы.
О чудесная, храбрая Роуз! Превозмогая страх, она резко распахнула дверь и выпалила:
— Кто здесь?!
В коридоре стоял клерк из юридической конторы.
— Как вы смеете, как вы смеете?! — яростно закричала она. — Прокрадываетесь в дом, до смерти пугаете мою сестренку…
— Роуз, не надо… — пролепетала я.
Бедняга рассыпался в извинениях.
— Я хотел как лучше… — виновато проговорил он, протягивая Роуз письмо.
Она пробежала его глазами.
— Но мы не можем столько заплатить!
Я выхватила у нее листок. Речь шла об оплате за хранение мехов.
— Вам и не нужно ничего платить, я все уладил по телефону, — объяснил клерк. — Как душеприказчики вашей тети мы получаем ее счета и чеки. Ясно? Письмо принесли рано утром, до вашего прихода, но я не успел его прочитать. Меха теперь тоже принадлежат вам.
— Тетя Миллисента не носила меха, — заметила я, — и всегда выступала против жестокого обращения с животными.
Тут я ее полностью поддерживала.
— Тем не менее, меха ее, — ответил он, — жестоко это или нет. Советую вам заскочить в хранилище. Они ведь стоят денег.
Я вновь перечитала письмо; какие именно меха, там не уточнялось.
— Наверное, хорошие, раз она столько тратила на хранилище, — добавил клерк. — Предлагаю сдать тряпки в камеру хранения. Пока я повезу чемоданы на вокзал, вы сбегаете за мехами. Ясно? Только пакуйте быстрее.
