Григорий вытащил из кармана записку Витторио, которую тот оставил ему в пансионате, и еще раз прочитал ее:
«Дорогой Фред! Вернулись родители Марианны, и над моей головой может разразиться буря с громом и молниями. Мечтаю укрыться подальше от ее эпицентра. Вечером позвоню вам, может быть, Марианне удастся подать о себе весточку. Передайте ей, чтобы придерживалась нашей версии. Непременно, нначе ее папаша-самодур не даст согласия на нашу свадьбу. Я вернусь через пару дней — считайте мой дом своим, а в случае каких-либо личных затруднений обращайтесь к Джузеппе. Искренне преданный вам Витторио».
Кратко, зато красноречиво! Вместо того, чтобы самому договориться с родителями девушки…
— Фред, можете войти!
Григорий вздрагивает и вопросительно глядит на Матини. Тот делает успокаивающий жест. Все, мол, хорошо. Но тут же добавляет:
— Я настаиваю на госпитализации. Больную нельзя оставлять без медицинского наблюдения. Нужно сделать анализы… Пойдемте, уговорите ее!
— Подождите, Матини! У нее очень сложная обстановка дома.
— Тем более. Дополнительная психическая нагрузка лишь ухудшит ее состояние. Кто ее родители?
— Не знаю. Сейчас спросим у Джузеппе. Кстати, вот и он. Да еще с кофе. Выпьете?
— С удовольствием. Но не больше двух глотков. У меня пошаливает сердце. Так кто же родители вашей невесты, синьор, кажется, Джузеппе? И как это вы не уберегли девушку от…
Джузеппе с удивлением глядит на Матини, слегка краснеет:
— Я в этом доме лишь скромный секретарь. Марианна Висконти — невеста синьора Рамони.
— Простите, — Матини тоже смутился. Он взял из рук Григория чашечку с кофе и, медленно помешивая в ней ложечкой, задумчиво повторял: — Марианна Висконти… Висконти… Скажите, а как зовут ее отца?
— Умберто. Умберто Висконти. Это имя и фамилию знают не только в Риме…
— Да, да… Один из популярнейших лидеров левого крыла Христианско-демократической партии. Я знаю синьора Умберто и всегда восхищался его деятельностью, которую он проводил с упрямой последовательностью, невзирая на немилость Ватикана. Боюсь, что бедная девочка очень осложнит положение отца. Гм-м, как же быть?
— Отвезти ее домой и тем самым избежать скандальных слухов. Это будет лучший выход для всех: Рамони, отца и самой Марианны. Матини, она транспортабельна? — спросил Григорий.
— Да. Но не в этом дело. Меня угнетает мысль, как это отразится на душевном состоянии бедняжки.
— Синьор Умберто — культурный человек, — вмешался Джузеппе. — Если вы, синьор Матини, как врач, или вы, синьор Шульц, как непосредственный свидетель того, что произошло, предупредите семью Марианны о том, как важен для ее здоровья покой…
