По ее словам, в Америку супруги Дегаевы перебрались еще в 90-х годах, первое время они сильно бедствовали; он работал грузчиком и чернорабочим, а она — прачкой и кухаркой. Однако, будучи по образованию математиком и вообще отличаясь большим трудолюбием и настойчивостью, Сергей Дегаев вскоре принялся за продолжение своего образования, перейдя на иждивение своей жены, не гнушавшейся самой черной работой, лишь бы помочь мужу «выйти в люди», он в течение нескольких лет кончил университет и добился диплома математика, а потом звания профессора и декана. В г. Вермингтоне «мистер Алегзендер Пэлл» — под этим именем Дегаев жил в Америке — хорошо зарабатывал, имел собственный дом и содержал у себя на положении опекаемых им стипендиатов одного неимущего студента и двух молодых девиц — дочерей каких-то бедных американских фермеров. На одной из них, также сделавшейся математиком, Дегаев под старость женился. (...)
В 1920 году «мистер Алегзендер Пэлл» умер, будучи 66 лет от роду. При этом даже близко стоявшие к нему коллеги по университету и обыватели г. Вер-мингтона никогда не догадывались, кем в свое время был этот совершенно американизировавшийся и вечно в себе замкнутый человек» [366]
Конашевича арестовали в Киеве 3 января 1884 года, Стародворского — в Москве 16 марта того же года. В Петербурге их опознал дворник дома по Садовой, 114, в котором они жили.
Между тем Лопатин вступил в «Народную волю», и его сразу же избрали в Исполнительный комитет. Весной 1884 года он поехал в Россию с целью возрождения разгромленной Судейкиным — Дегаевым «Народной воли» и в Петербурге возглавил Распорядительный комитет. За лето ему удалось многое сделать. Он изъездил Россию с целью объединения столичных и провинциальных кружков революционной молодежи. Встречаясь с сотнями людей, среди которых, конечно же, были лица, находившиеся под подозрением полиции, Лопатин обратил на себя внимание охранки.
6 октября 1884 года его на Казанском мосту окружили переодетые сыщики. Ни ловкость, ни физическая сила ему не помогли [367]. При обыске Лопатина и его квартиры полицейские отобрали «всю наличность восстановленных им революционных связей» [368]. Он делал записи, не соблюдая конспирации, не пользуясь шифрами, надеясь, что , заметит слежку и успеет все уничтожить. По халатности Лопатина остатки партии «Народная воля», уцелевшие после дегаевщины, оказались в руках охранки. История с попавшими в руки полиции адресами и последовавшими арестами преследовала и не давала Лопатину покоя всю жизнь. Его никто ни разу не упрекнул, но он до самой смерти не простил себе этого.
