Люси отошла от окна.
– Она боится, – пояснил Винсент.
– Тебе тоже следует бояться, – сказала Люси.
– Ну а я не боюсь.
– А почему ты боишься? – спросил я ее.
– Потому что он разобьется, – сказала она.
– Я не думаю, что он разобьется, – возразил я.
Она снова подбежала к окну, посмотрела на самолет, исчезающий из виду.
– На этом самолете три человека.
– Наверное, больше трех, – усомнился я.
– Трое, – настаивала она. – И он упадет, и они умрут.
– Мой отец умер, – вставил Винсент.
– Да, – сказал я. – Мне очень жаль.
– Не волнуйся, – успокоила меня Люси. – Ты же не на этом самолете.
– Но тебя там тоже нет.
– Нет, я там.
– Люси, – возразил я, – ты же здесь, – и погладил ее по голове, словно для того, чтобы доказать, что она на самом деле здесь.
– И Винсент тоже на этом самолете, – упорствовала она.
– Перестань так говорить, – сказал он.
– Так классно, когда поднимаешься, – продолжала Люси, – но потом случается что-то плохое.
– Вели ей прекратить, – сказал мне Винсент.
– Люси, – укорил ее я, – ты расстраиваешь брата.
– Это было давным-давно, – сказала Люси.
– Я не хочу об этом говорить! – воскликнул Винсент.
Ригби призналась только тогда, когда ей удалось продержаться «чистой» восемь месяцев. Если бы сумела воздерживаться до конца года и сохранила свою работу – она обслуживала столики в польском ресторане в Нижнем Ист-Сайде, – ей удалось бы вернуть себе право опеки над детьми.
– Когда я второй раз была здесь, – сказала она, – я сунула ее в сумку. На название посмотрела, только когда добралась до дому. И еще подумала, типа, вот дерьмо, я же могла спереть какую угодно, а сперла книжонку о самопомощи.
– Но зачем тебе было красть книгу? – спросил я. – Зачем тебе вообще понадобилось что-то у нас красть?
– Сама не знаю, – отмахнулась она. – Я проделывала все эти деструктивные штуки годами, и мне пришлось от всего отказаться, кроме курения, и, наверное, что-то внутри меня говорит, типа, слышь, мне просто до зарезу надо сделать хоть что-нибудь плохое, пусть даже такое безобидное, как кража книжки.
Мы сидели во дворике, где она могла покурить. Она прикончила одну сигарету, прикурила вторую; сделала длинную затяжку, и пепел осы́пался с кончика сигареты еще до того, как затяжка закончилась.
– Едва увидев название, – продолжала она, – я зашвырнула ее под кровать. Я не читаю такие книжки – ну, знаешь, типа того, как исправить всю свою жизнь в три простых шага. – А потом, после паузы: – Не принимай это на свой счет.
