Круглый светильник отбрасывает дорожку в бассейне подобно вечностоящей луне.
Тонконогий охранник в колониальном мундире, с бамбуковой палкой в руке, обходит владенья.
В темных кустах гнездятся птицы с голосами, похожими на женский шепот.
Так, что хочется обернуться.
Три дня дул ветер.
И в прибрежных ресторанчиках не было свежих креветок.
На четвертый немного утихло.
Десятки рыбаков из окрестных деревень вышли в кренящийся океан на пирогах-плотах из пальмовых бревен.
Они торопились и гнали тяжелые лодки вдоль дымных валов.
Но еще до полудня задуло опять.
Понесло по коричневым гребням пивную жесткую пену.
Кроме самых отчаянных, россыпь пирог повернула назад.
Одну, вконец обессилевшую, со сложенной в кучу синей сетью, потянули вдоль берега на бечеве.
Упорных, оставшихся в пляске, вбок относило все дальше косым океанским дыханьем, и они, продолжая ловить, пропали из вида.
Одна воротилась – через час, или два, или три.
Она пробиралась маленькими толчками, проваливаясь в волны.
Две фигурки, на носу и корме, с трудом выгребали.
Третий тянул из воды тонкую сеть – она то вспыхивала в слоистых пластах солнца, то пропадала, как паутина.
Берегом возвращаются женщины с кипами хвороста на головах.
Ветер треплет их сари.
И гонит навстречу ступням розоватый песок.
Справа в соленой дымке на далекой косе проступают два острых зубчика махабалипурамского храма.
Залитые водою поля с цепочками криво бегущих по горизонту пальм.
Среднедевонский ландшафт.
По обе стороны от дороги баобабы с намалеванными широкими черно-белыми поясами.
Их разрисовывают, чтобы кромешной индийской ночью уберечь от аварии болтающиеся по неровному полотну грузовики.
Последние десять или все двадцать километров до города это одна бесконечная улица из едва освещенных лавок, грязных едален, мастерских и крошечных придорожных храмов, куда можно, разувшись, войти, чтобы очистить душу.
Стада мотороллеров и маленьких мотоциклетов.
Арбы, запряженные быками с крашенными в голубой, желтый, красный, зеленый цвет рогами.
Медные колокольца позвякивают на острых концах рогов.
Машина идет, беспрерывно гудя.
И не производя никакого впечатления на горбатых коров, с достоинством загораживающих половину проезжей части.
Впрочем, у священных есть хозяева, которые их доят.
В этот день принято поклоняться тому, кто тебя кормит.
Пальме, лодке, корове.
И даже шофер украшает гирляндой свой грузовик, раскладывает у передних колес приношение – банан, горку орехов – и возносит благодарственную молитву.
