– Разве мало тех, которые мы видели? – с оживлением возразил Лазарь. – Ты еще сомневаешься, Симон?
Разговор на минуту притих. Потом заговорил Малахия. Мария внимательно прислушивалась и уловила вопрос:
– Когда?
– Скоро, – ответил Симон, – и согласился остановиться у нас.
– Осанна! – восторженно воскликнула Марфа, и все мужчины повторили хором этот возглас.
Наступила длительная пауза, потом опять зашептали голоса, и этот шепот раздавался долго среди ночи. Разошлись они, когда сменялась уж третья стража.
Мария сбежала тогда по лестнице в горницу Марфы и с горячностью накинулась на нее, быстро и лихорадочно забрасывая ее словами.
– Марфа, я слышала, что вы что-то говорили обо мне, совещались о чем-то… Что ж это за благодать, которая должна меня осенить, я хочу знать, я сестра твоя, может быть, и легкомысленная и плохая, но я добрее к вам, чем вы ко мне после этого проклятого путешествия!..
– Проклятого! Ты не понимаешь, что ты кощунствуешь, – схватила ее за руку Марфа, – возьми скорей назад свое слово, скажи: святого, святого…
– Ну, святого, если ты так хочешь, но я буквально ничего не понимаю!
Марфа посмотрела на нее с состраданием, вздохнула и проговорила:
– Я рассказала бы тебе все, у меня нет желания скрывать от тебя, ты сама знаешь… что мне трудно молчать…
– Ну, так почему ж ты не рассказываешь, как там сейчас в Магдале, что с нашим домом; что наши сверстницы, с которыми мы играли в детстве?
– Мы не были в Магдале, – перебила ее Марфа.
– Не были? – с изумлением протянула Магдалина. – А где же вы были?
– Мы встретили его по пути и шли с ним до Капернаума, ще мы стояли и слушали все время. Когда он пошел дальше, мы вернулись назад, потому что Лазарь заболел, только Симон пошел с ним.
– С кем?
– Вот в том-то и дело… Я бы хотела… Но Симон запретил… Понимаешь ли, он ясно обращался к чистому сердцу… а ты… – Марфа оборвала и опустила глаза.
– Мое сердце чисто! – вся заливаясь румянцем, порывисто ответила Мария. – А если ты думаешь о чем другом, так вот уже месяц, как я не делала шагу отсюда. Больше: с тех пор как вы ушли, ни один мужчина не познал неги моего тела.
– Я это вижу и думаю именно, что это и есть благодать…
– Хороша благодать – не с кем слова промолвить!
– Молчи, – строго проговорила сестра, – ты безумная, ты сама не знаешь, что говоришь. Пойми, Иуда не лгал: он есть, тот Иисус-спаситель, который предвозвещен от века, царства божьего на земле податель и владыка.
– Иуда! Ну, если такой, как Иуда, так подобная благодать бывает иногда довольно заманчива, – начала было Мария веселым тоном.
