Я опять у церкви.
Значит, в романе будут главы «Зигфрид», «Анна» и «Элльга». Нужна ли четвертая сюжетная линия?
От лица Герхарда писать как-то не хочется, остается только от лица Эрики. А может, сделать Эрику влюбленной в Герхарда и т. д.?
Единственное, в чем я пока вижу ясность, – это в «Классификации». Так как эта вещь написана от лица девочки, больной шизофренией, мне будет легко написать еще страниц сорок «Классификации».
Записка, которую Герхард найдет на столе, должна быть написана рукой Эрики, хоть в этом есть какая-то ясность.
Значит, у меня сейчас есть семь написанных глав: шесть – Зигфрида и одна – Элльги, но кем начать восьмую главу – Анной или Эрикой, и если Анной, то в какой именно день?
Все это вопросы тяжелые и пока что неразрешимые.
Надо думать.
Коробейников постепенно превращается в зомби, ему навезли кучу продуктов и он только спит, много ест и смотрит телевизор.
Вячеслав выписался, завтра уеду я, и они останутся с Димоном (богато-жирный человек) наедине, тогда он, видимо, сломает его окончательно.
Коробейников ничего не читает, начал толстеть, и если раньше он робко говорил о пробежках, потом о прогулках, то сейчас уже молчит об этом и только изредка выходит на улицу покурить.
Я тоже много ем (а что делать – когда не пьешь, всегда много ешь, и наоборот), но все-таки меньше, чем они.
22.08.2009 (суббота, утро)
Проснулся и подумал: семь тридцать две. Так и оказалось.
Сделал обычные процедуры, соседи еще спят.
На первом этаже встретил нарка в оранжевой футболке, его речь была абсолютно бессвязна, он уронил ложку, я ему подал ее, он снова уронил, и я пошел дальше.
Этого нарка (с золотыми руками) два дня пытались заставить мои добрые соседи по палате настроить DVD (у них он никак не настраивался), но нарк либо был под капельницей, либо еще по какой-то причине был нетранспортабелен, и только вчера вечером им удалось привести его в палату, он чуть не уронил телевизор, криво, не глядя воткнул несколько проводов – и сразу же появилось отличное изображение.
– Это что – абсент? – тускло спросил нарк, указывая на зеленую воду в бутылке Коробейникова.
– Тархун, – ответил тот, с тревогой наблюдая за нарком.
– Один хрен, – сказал нарк, сделал несколько крупных глотков и, не закрывая, уронил бутылку на пол и с трудом вышел из палаты.
Вчера за обедом (первое – пустые щи, практически одна вода) нарк:
– Ах, какая вкусная сегодня курочка, зажаристая, просто чудо, спасибо повару.
