Крошка-Босоножка вернулся с бутылкой виски и немытыми стаканами.
— Ну и как ты отреагировала, мамочка? Поведай нам, это очень интересно.
— Что он там несет? — спросила Хуанита у Перри. — Острить пытается, тоже мне шутник! — И прикрикнула на метиса: — Не трепись, болтун. Придержи язык!
Крошка наполнил стаканы, один подал Перри, другой — Джо, отхлебнул из своего и потопал в кресло-качалку.
Хуанита вооружилась тяжелым хрустальным блюдом.
— Принцесса! — рявкнула она, угрожающе замахиваясь.
— Ах! — Крошка притворился удивленным. — Прости, мамочка, я и позабыл про тебя.
Он поставил перед Хуанитой свой стакан и налил себе другой.
Хуанита отложила блюдо и взяла виски.
— И музыку давай, — велела она. — Что тут у нас — бардак или похоронное бюро?
— Вопрос непростой. Поскольку, мамочка, ты здесь главный персонаж, то поневоле начнешь думать, что у нас тут нечто среднее…
— Заткнись! — Крик Хуаниты разнесся по всей комнате. Крошка шмыгнул вон. — Ты, парень, тут новичок, я тебе поясню, — обратилась Хуанита доверительно к Джо, — этот толстозадый петух с выемкой вместо мужской гордости (это точно, ты уж мне поверь) и мячиками от пинг-понга вместо яиц вовсе мне не сын, ну вот ни на столечко. А все потому, что эта чокнутая сука — нянька в больнице генерала Джонса, что в Шривпорте, ошиблась той ночью. Она перепутала младенцев. Думаешь, я шучу? Нисколько. Я помню как сейчас ту ночь, когда мне заделывали того ребенка, все помню, никто уже ничего не помнит, а я помню все подробности, и где было, и в какой позе я была, и что чувствовала, и как потом Дарлингтон Босоножка и я лежали на веранде, и как нам было хорошо: выпивка рядом с кроватью, а над нами — луна. Все помню, каждое движение, словно это было десять минут назад. И что ж, по-вашему, в такую ночь я могла зачать такого урода, как Крошка? Я точно помню, у моего ребеночка были черные как смоль волосики. Я ведь не отключилась, когда он вылезал из меня, и видела черные кудряшки. Каким же еще должен быть сын Дарлингтона Босоножки из Браунсвила? Рыжим, что ли? Черта с два! А что я увидела на следующее утро, когда его принесли кормить? Огрызок какой-то — только рот да задница! У меня от такого безобразия грудь тут же высохла, глянь-ка! — Хуанита распахнула алое кимоно и показала обвисшие груди. — Думаешь, шучу? С того самого дня ни капельки молока! Ни единой!
Крошка вернулся из гостиной, сопровождаемый песней «Волны качают лодку моей мечты», и вмешался в разговор:
