- Ты взяла красную икру? – удивляется он.
- И шампанское… - усмехается она.
«Чёрт. Это же так дорого».
«Смотря для кого».
«Билеты. Цветы. Шампанское. Икра. Чтобы тратить деньги их нужно вначале заработать».
«Не очень-то свежее замечание. А ты оказывается скряга».
Звенит второй звонок и вдогонку третий.
- Пойдём… - говорит он и протягивает руку.
Зрительный зал, словно муравейник. Суета сует. Словно в театре день открытых дверей и зал заполнился безбилетными зрителями, у которых одна цель найти лучшие места под солнцем. Они протискиваются между кресел. На их местах уже кто-то сидит.
- У вас какое место? – спрашивает он у пожилого мужчины.
Мужчина сидит без движения: лицо бледное, глаза закрыты.
- Простите, - обращается он к его спутнице. – Но вы сидите на наших местах. Вот посмотрите наши билеты.
Пожилая женщина сидит без движения: лицо бледное, глаза закрыты.
- Эй, очнитесь! – требует он и трогает мужчину за плечо.
У мужчины падает голова.
- Ой-ой-ой! Он кажется…
- Умер! Зачем ты его тронул?
Диктор объявляет:
- Уважаемые зрители выключите мобильные телефоны. В театре фото и видеосъёмка запрещена.
Вытирая на ходу слёзы, она попятилась назад.
- Куда ты?!
- А-а-а! Я, кажется, забыла в плаще телефон. Нужно срочно звонить в 03. Может быть, ещё можно его спасти.
- Подожди! Номерок у меня…
Пожилой мужчина поднимает голову. Открытые глаза блестят холодным расчётом.
- Марта, взгляни, как я их объегорил, - говорит он свой спутнице.
Она по-прежнему сидит с закрытыми глазами.
- Ну, хватит прикидываться… они уже ушли, - говорит он и трогает её за плечо.
У Марты падает голова.
От слабеющего в зале света смолкают голоса. В первых аккордах прелюдии здесь доминирует труба. Бурные аплодисменты настраивают всех на определённый лад. Пьеса Ионеско. «Носорог». Тишина. Занавес. На сцене уже актёры.
Он догоняет её у выхода, потому что она не смогла распахнуть массивную дверь.
- Твой порыв. Ты уверена? – спрашивает он.
- Я по-другому не могу… - её решительный взгляд, её решительный жест. – Помоги мне открыть дверь!
«Зачем нам чужие проблемы?»
«Нам? Ты хотел сказать мне».
«Я думал, ты меня любишь».
«Причём здесь это. Нужен поступок, а не твои слова».
Он распахнул дверь в фойе, и она очутилась в зеркале. В бесконечном пространстве, где каждое движение скопировано: шаг направо повторяет шаг, взмах руки – один в один, только лицо с испорченным макияжем, словно чужое лицо постороннего человека, у которого может быть другое мнение. Когда случается беда, люди должны думать одинаково.
