«Ждать».
Дни вечного деда тянулись медленно, словно прорезиненные, за одним сезоном проходил другой, а он всё ждал, когда же голос озвучит долгожданный конец. И он с одухотворённым лицом, взяв давно собранный чемоданчик, где всё необходимое: нижнее бельё, выходной костюм, носки и валенки, - наконец-то отправиться в путь. Но голос молчал, дни наслаивались одни на другие, и ничего не происходило. Одинокая, монотонная жизнь стирала временные границы. Он уже не помнил дату своего рождения, где учился и работал, когда воевал и с кем. Выцветшие документы уже не имели значения, потому что даты выветрились, а без них человеку сложно доказать: где он родился, жил, да и жил ли вообще. Фотографии пожелтели, и уже нельзя было сказать определенно, кто на них запечатлён в смысле личности. Танкист у боевой машины, хорунжий на коне, драгун с роскошными усами, - все были когда-то защитниками отечества. Были в прошедшем времени; и от них осталось только мгновение – зафиксированный миг - приуроченный к определённой дате истории.
Дед разглядывал фото и узнавал себя, но сказать точно, когда это было и где, он, естественно, не мог. Только слеза, сбегающая по щеке, да унылая боль от осколка под сердцем, будто подтверждала: что на фотографиях именно он, вечный дед, защитник отечества.
Порой деду казалось, что он подступился к самому краю, что осталось сделать лишь один шаг, чтобы, сорвавшись вниз, воспарить на законное место. Но голос в это время молчал, а идти в никуда без благословения дед не решался.
Ожидание так и не было озвучено голосом. А когда в абсурдную жизнь деда вклинился событийный реализм, стало понятно, кто-то специально, словно режиссёр, закручивает сюжет по-новому, добавляя в провинциальность других, продвинутых персонажей, чтобы не соскучиться.
В один воскресный день приехали мотоциклисты, и дед с ними долго возился.
- Самогон есть? – спрашивали они.
- Нет? – отнекивался дед.
- А валенки почём?
- Если нужно бери так.
- Ты не думай, у нас деньги есть. Скажи сколько…
- Зачем мне здесь деньги. Берите даром! Я себе ещё наваляю...
Гости появлялись нежданно-негаданно, словно грибы после дождя, целыми семействами и поодиночке: то цыгане завернут на огонёк, то коммивояжёр с чемоданом всякой всячины, который в разговоре скорее походил на агитатора, чем на порядочного коммерсанта.
- Поверь мне, - утверждал коммивояжёр. - Большевики не удержаться у власти, потому что они все мерзавцы. Корнилов ещё всем даст прикурить… Хороший у тебя дом, дед, основательный… Ты сам-то кому симпатизируешь, «белым» или «красным»? Не волнуйся, всё останется по-старому. Сколько у тебя здесь валенок… а-а-а… подари… а две пары можно?
