— Проклятие, — простонала она, — я чуть не свернула себе шею в этой ужасной кровати, и теперь у меня болит голова. К тому же ты меня еще не помассировала! Как я буду готовить, если от боли едва держусь на ногах?
— Я сделаю тебе массаж после еды.
— Это поздно. Если какая-то артерия пережата, то не успеешь и опомниться, как случится удар. И тогда мне конец.
— Хорошо, садись, сейчас я тебя помассирую. Но только папа приедет уже через полчаса.
— Пффф! — фыркнула Аманда. — Макароны я сделаю за пять минут. Это для меня такая мелочь.
Аманда упала на стул, наклонилась и сделала такой глубокий выдох, что это было похоже на то, как если бы из нее вышел весь воздух. София подошла к матери сзади, стянула рубашку вниз, налила немножко оливкового масла на кожу и стала мять ее массивные плечи. Аманда стонала от наслаждения.
Через десять минут Йонатан, пробормотав «permesso», вошел в кухню.
— Ох, извините! — испугался он. — Я что, слишком рано пришел?
— Нет, — ответила София, — обед сейчас будет готов. Пока хватит, мама. — Она натянула рубашку ей на плечи. — Пожалуйста, садитесь.
Йонатан уселся за стол, но ему явно было не по себе.
Аманда необычайно быстро для своей комплекции встала и покачиваясь направилась к раковине для мытья посуды.
— Тогда начнем, пожалуй, — пропела она, вытащила из. горы грязной посуды такую же грязную сковородку и с грохотом опустила ее на плиту.
У Йонатана отнялся дар речи, и он с ужасом смотрел на нее.
Все, что делала Аманда потом, происходило со страшной скоростью.
Она взяла две луковицы из сетки, висевшей рядом с окном, почистила их и быстро нарезала маленькими кубиками. Потом буквально выдрала два зубчика из головки чеснока и раздавила их, причем сделала это прямо своей мясистой рукой, опираясь на нее всем телом. После выудила из мойки грязную вилку и начала сдирать со сковороды старый пригоревший жир. Затем она вытащила из холодильника кусок сала, нарезала его кубиками, как и пару помидоров и цукини, и поставила все это жариться.
— Открой-ка бутылку вина, — приказала она, — сейчас все будет готово.
София принесла бутылку красного вина, которая стояла рядом с холодильником на полу, достала штопор из левого ящика стола и только собралась открыть вино, как Йонатан забрал бутылку у нее из рук.
— Давайте я это сделаю, — сказал он, — я буду рад, если и для меня найдется работа.
Он открыл бутылку и подал ее Аманде, которая одарила его сияющей улыбкой, появившейся между толстыми щеками, пропела «grazie»
