На том месте у насыпи Марни бывала много раз, оно ей нравится. А с Ингой Ральф встречается только полгода.
Марни его давно знает. Он живет неподалеку. Когда он кончил школу, отец подарил ему «кавасаки». Сама Марни второй год ходит в гимназию.
— Подкрадываться я выучилась не у скаутов, — объясняет она. — Девчонки там только и делают, что коврики из лоскутьев вяжут. Уж я-то знаю. — Тот день был довольно жарким. Марни вспотела, и на влажную кожу поминутно садились комары. Времени у нее было сколько угодно. Кто их знает, придут они сегодня или нет. Укрывшись за кустами, Марни лежала на животе среди высокой травы. Мимо прогромыхал товарняк, потом из-за насыпи донесся рев Ральфова мотоцикла.
— Иногда я нарочно давала им себя укусить. Они прокалывают хоботком кожу и на глазах разбухают. Вот тут-то я их и прихлопываю. Если сразу высосать яд, то совсем не чешется. Правда-правда, — говорит Марни.
Раз или два в неделю он привозил Ингу к насыпи. Чаще всего в понедельник, после обеда: она училась на парикмахера и в это время была свободна. А еще в среду или в четверг. По субботам там чересчур уж много парочек. А зимой туда вообще никто не ходит.
Марни мечтала, чтобы на рождество ей подарили кукольную колыбельку. Она умеет разговаривать с куклами.
А с Ральфом она познакомилась в апреле, на празднике святого Георгия.
— Тогда у него еще не было «кавасаки», — рассказывает Марни. — Домой нам по дороге, вот я и пошла с ним. Он ссутулился и вытянул шею вперед. Руки он спрятал в карманы. А когда вытащил, оказалось, они у него здоровенные, как грабли. Говорил он мало.
— Ну вот что, Марни, наведи-ка порядок у себя в голове.
Марни сама знает, что хорошенькой ее не назовешь: слишком уж пухлая, и зубы торчат вперед, и волосы как солома.
— Да, родителям с тобой нелегко, могу себе представить.
— Я появилась на свет с помощью щипцов, — отвечает Марни.
Мать рассказывала своим приятельницам, что Марни родилась с длинной и скошенной головой. А потом, в тяжелые послевоенные годы, у нее даже волосы зеленые были.
— Она ставила мне на голову компрессы из рыбьего жира, — сообщает Марни.
В документах написано, что ее отец — адвокат.
— Слушай, Марни…
— Чего?
— Рассказывай и начни-ка с того, как он гнался за ней по насыпи. Ведь дело было так?
У старшей — той, что сидит за столом, — на верхней губе темный пушок. И когда она молчит, рот все равно приоткрыт, самую малость. А ногти у нее покрыты лаком.
Марнина мать тоже красит ногти, но лунки никогда не трогает. Они у нее светло-розовые и красивой формы.
