Ротный выпил, тут зазуммерил телефон, ротный, дожевывая сало, поднял трубку.
- Есть! Ясно. Есть… - он медленно положил трубку. - Завтра опять атакуем. Он поковырялся вилкой в консервах. - И так - до Берлина, - он вздохнул. - Но кто-то же дойдет до него. Хоть один из троих. Хоть один с трех факультетов! А мы… Что ж мы… Полжизни все-таки прожито…
- Вот как? - Стас поджал губы и с любопытством посмотрел на ротного. Стас даже отнес ото рта кружку, ожидая разъяснения. - Непонятно.
- Чего тут непонятного? Человек живет до пятидесяти. Да-да, уважаемые коллеги. Всего лишь до пятидесяти.
- А после пятидесяти? - вырвалось у Степанчика.
- А после пятидесяти он борется со старостью.
- Отодвигая смерть, - сделал вставку Стас.
- Мы ее каждый день отодвигаем, - буркнул Степанчик, поставил новую вскрытую банку тушенки и воткнул в нее ложку ротного. - А вы своими… - сказал он Андрею и Стасу. - Лишних приборов нет. Не держим. - Степанчик, наверное, ревновал ротного к ним.
Стас, поймав Степанчика за голенище, держа его так, сказал:
- Предлагаю считать этого парня абитуриентом. Против нет? - он потянул Степанчика вниз, Степанчик было для вида стал выдирать сапог, но ротный крикнул: «Принято!», и Степанчик брякнулся между Андреем и Стасом, как раз против ротного, на самом почетном месте.
- Налей себе! - приказал ротный.
- Быстро! - передразнил его Степанчик, но и тут же исправился: - Ваше приказание выполнено, товарищ гвардии старший лейтенант Шивардин Георгий Николаевич!
Перед второй Степанчик, уже захмелев, чокнувшись кружкой со всеми, вдруг попросил ротного:
- Разрешите, товарищ гвардии старший лейтенант…
- Шивардин Георгий Николаевич, - вставил Стас, но Степанчик отмахнулся:
- Разрешите мне задать один вопрос этому умнику. Всюду встревает. Вот и сейчас - сами слышали. И вообще все знает, на все у него ответ. С поваром дрался. Разрешите? Я хочу ему маленько гонор сбить! А то он, знаете, и дразнится: «Ты чего, говорит, ходишь тут, портняжка!» Я вам не жаловался, я и сейчас не жалуюсь, я просто так! Разрешите? Он еще и так мне говорит: «Царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, а ты кто такой?» Разрешите его законтропупить? Хоть разок!
Костерок отбрасывал им на лица неровный, перебегающий свет, но даже в этом свете было хорошо видно, как разгорелась и от водки, и от захватившей его мысли рожица Степанчика - серые глаза расширились, смотрели просительно и с ожиданием разрешении, на чумазом лбу и на коротком носу у него от возбуждения выступили капли пота.
