И так — час за часом. «Говоруны»… тяжело. А «молчуны»?
— Домна, как живёшь-поживаешь? Подобру ли, поздорову ли?
— Спаси тя бог, боярич, помаленьку.
Не будет Домна за общим столом о своих заботах говорить.
Уже глубокой ночью, когда народ как-то расползся, поймал Домну в поварне.
На общий вопрос:
— Как живёшь?
Получаем в ответ слёзы.
Тихие такие. Без крика, без воплей. Просто потекли. Господи! Да что ж случилось?!
— Мой-то… к другой ушёл… молодую себе нашёл!
И — бух на колени. Мне в ноги.
— Ваня! Миленький! Помоги! Не могу без него, изменщика проклятого!
Мда… «И смысл четвёртой скрыт от меня: путь мужчины к сердцу женщины». Дополню царя Соломона: «… и обратно».
Коллеги и коллегши, «попандопулы» всех времён и народов! Кто-нибудь умеет решать такие задачи? Быстро, эффективно, технологично… Ударом цвайхандера в голову? Да я согласен! В какую?! В мою лысую?!!
Видеть Домну в таком состоянии… Меня это зрелище вгоняет в тоску. А тоскующий попаданец…
Кто-нибудь прикидывал последствия деятельности попадуна-мизантропа? «Уныние — смертный грех». Таки — «да». Только безудержный, щенячий оптимизм! Непрерывно делай вид, что тебе радостно. «Ура!», «Всем будет хорошо!», «У нас всё получится!»… Иначе это болото — человечество — вообще… только сероводород выделяет.
Более примитивный факт: другую повариху такого класса я просто не найду. За время трёх (уже трёх!) своих путешествий по «Святой Руси» я вполне понял: дерьмо. Большая часть того, что подают на стол в дороге… Ребята, я не привередлив, я могу сожрать даже жареные гвозди. Но и отличить хорошее от плохого…
А сейчас она — опечалена. И как эта печаль даст отдачу по желудкам моих людей… Какие проявятся язвы желудков, панкреатиты, диабеты, просто — аппендициты. Всё это — здесь смертельно.
Ванька-прогрессор… Какой может быть прогресс, если у обученных, организованных тобой людей — поджелудочная железа сама себя переваривает?!
— Иване, а может ты на меня заклятие наложишь? Как на свою девку, на Трифену?
— ?!!! Домнушка, это же для отвращения мужчин, а не для приворота!
— И вот! И пусть ни один! И чтоб он знал! Что я через него… что насовсем…
И — снова плачет. «Торжествующий хакасец», «сводный гренадерский»… всхлипывает и заливается слезами.
Я на восемь с половиной веков старше этой женщины. Умнее, образованнее, продвинутее… И — столь же беспомощен. Я — боярский сын, они — мои холопы. Могу приказать. Они будут жить под одной крышей, спать в одной постели. Могу указать необходимое минимальное количество соитий в неделю и их продолжительность, придумать технологию контроля исполнения и установить наказания за нарушения…
